Онлайн книга «Большая книга ужасов – 61 (сборник)»
|
Свет не горел, но я постучала все равно. Мне хотелось ее видеть, ох, как хотелось! Долго никто не отзывался. Я уже колотила в дверь ногой, уже в соседнем доме зажегся свет, когда в предбаннике зашуршали. – Кто здесь? – Тетьнюсь, я… – Я не знала, что бы такого сказать через дверь, чтобы меня впустили. Жаловаться сосновым доскам, что нашла у себя под подушкой подклад на смерть, как-то неумно. Но, кажется, знахарка догадалась, зачем я пришла. – Иди домой, Катя. Завтра поговорим. – А если я не доживу до завтра? Тишина. Если б она ушла, было бы слышно. Она молча стояла за дверью. Значит, поняла? Я тоже молчала, пока за дверью не шаркнули тапочки, видимо, знахарка решила, что разговор окончен. Ну нет! Я опять заколотила ногой в дверь. – Иди домой, не безобразничай. Все матери расскажу. – Не забудьте сказать, что положили мне под подушку. Опять пауза. Ну соври хоть что-нибудь, я поверю! – Я же забрала. Не хотела вредить твоим. А тебе ничего не будет. – Так это из-за вас они в больнице?! – Тише! Из-за тебя. Но я забрала на всякий случай. На тебя-то точно не действует. За шкурой ты прибежала… – Откройте наконец дверь и объясните все нормально! Я уж такого себе понадумала! Что за шкура? – Иди домой. – Она ушла так быстро, что я даже не успела стукнуть по двери. В другое время я бы разревелась и отправилась домой. Но тогда в меня, кажется, и правда вселился Черный Дьякон. На цыпочках я обежала дом, так и есть: окно в кладовку открыто. Сейчас она мне все расскажет! Я подтянулась на руках, шаркнула ногами по стене, кувырнулась через голову и пришла прямо на стол у окна. Здоровенный, как футбольное поле, он был заставлен склянками, завален сухой травой и всяким знахарским барахлом. А где сама хозяйка? – Ответьте мне, Тетьнюсь! Что за шкура? Зачем подклад? Неужели убить хотели? Мне ж теперь с этим жить, а вы: «Домой иди», – как училка прямо. Тетьнюсь! – Я слезала со стола, пока все это говорила, а снаружи щелкнул замок. Знахарка заперла меня в кладовке. Боится? Значит, правда совесть не чиста? – Ну Тетьнюсь! Тишина за дверью. Может быть, ей хотелось повторить свое «иди домой», да как-то это не умно говорить тому, кого запер в кладовке. Хотя окно-то открыто. Значит, просто боится. – Не нужно меня бояться! Ответьте на вопросы, и я уйду. Черт с ним с подкладом, но что за шкура? – Шкура жертвенного животного приманивает ведьму. Не кричи на всю деревню, окно открыто. Я подошла к двери и уселась, опершись спиной. С той стороны знахарка отшагнула в сторону, все-таки боится меня. – Чего боитесь-то? – У меня были кое-какие сомнения на твой счет. Пришлось пустить в ход шкуру. – И теперь я точно ведьма, и надо меня в прорубь? – Скорее всего, да. Но если ты не врешь про дьякона и не сама такой стала, то может быть… – Что? – Да все, что угодно! Это как инфекция: есть больные, а есть разносчики. Те, кто сам вроде не болен, но заразить и уморить соседа вполне может. Твой дьякон через тебя может полдеревни убить. Я вот тоже неважно себя чувствую. Как тебя вчера проводила, так давление зашкаливает. – И щи у вас прокисли. – Не болтай. Ты сама, может, ни в чем не виновата. Но ты его оружие, если, конечно, не врешь. – А если вру? Как я, по-вашему, сама такой стала?! – Ой, как будто сама не знаешь! Вы, девчонки, любите всякую мистику. Тут почитала, там услышала, а здесь, глядишь, и нашла кого надо, чтобы силу получить… Может, ты не первый год над этим работаешь, просто заметно стало только теперь. – Ну, спасибо! – Ты спросила, я ответила. У нас девочка жила. Давно, еще мы с твоим дедом были как ты нынешняя. Все книжки странные читала, специально в городскую библиотеку ездила, моя мать ей доставала абонемент. Потом чудить начала. Травки всякие собирать, на кладбище зачастила… – Совсем как вы. – Не груби. И еще… Есть такое понятие: «вотум наказуемости». Это я потом узнала, как это называется, а тогда все выглядело вполне безобидно. Всякий, кто ее обидит, бывал наказан. Вроде сама она ничего такого не делала. Могла даже не расслышать, если ей, например, ругнутся в спину. А тот, кто ругнулся, спотыкался потом на ровном месте, ну или врезался во что-нибудь… – По-моему, это называется «справедливость». – Много ты понимаешь. Над ней однажды ребята подшутили: столкнули в речку с мостков. Она выбралась, убежала. Так один из ребят потом, он у них заводилой был, поехал на поезде по делам. В товарняке сидел, сопровождал груз. И с чего-то ему втемяшилось залезть на крышу. – Поезда? – Да. Там он за провода зацепился, током ударило. И насмерть. – Нет ума, считай калека. Она-то при чем, раз он сам туда полез? – Я тебе говорю, это вотум наказуемости! А тот парень моим братом был. Вот что мне было отвечать? Я люблю, когда заступаются за своих, несмотря ни на что. Даже если приходится выглядеть глупо. Но совсем не люблю оказываться чужой в такой ситуации. Человек, который, заступаясь за своих, не боится выглядеть глупо… Страшное дело. Спорить точно без толку. Девчонку жалко. – А с этой что стало? Где она теперь? – Не знаю и знать не хочу. Кто-то пытался ее дом спалить, да разве они горят?! Уехала она. Все эти годы я знала нормальную Тетьнюсю. Бабку-знахарку, к которой можно бежать, если скотина болеет или братец вскрикивает по ночам. Обычную бабку без особых заскоков, добрую даже. Она работала за продукты или бесплатно, а однажды в сентябре принесла нам в школу яблоки. Какой-то новый сорт у нее наконец поспел, она и решила всех угостить. Все классы и учителей. Все эти годы я знала нормальную Тетьнюсю. А тут поняла, что значит «увидеть с другой стороны». Я сама обошла ее. Из стана своих перешла в чужие. И увидела это. Трусоватое, недоброе, неумное. И, кажется, опасное. – Зачем вы мне это рассказали? – Чтобы ты знала. Иди домой. Я встала, чтобы идти. Передо мной был заваленный стол и открытое окно. – Что же мне и обратно в окно вылезать? – Погоди, открою. Только ты от двери отойди и не выходи, пока я не скажу. – Ружье возьмете? – Я даже развеселилась, так это все было дико. – Помалкивай. – Она долго чем-то шуршала и позвякивала, наверное, хотела кинуть мне в спину соль, как в прошлый раз. Пока она возилась, я некстати вспомнила, что на дворе ночь и что сейчас… «Только не сейчас! Господи, только не сейчас!» – это была моя последняя человеческая мысль. Когда Тетьнюся крикнула: «Выходи!», – на меня уже навалилась белая темнота. |