Онлайн книга «Мантия с золотыми пчелами»
|
– Про голос лучше забыть… – Был голос или не было? – заволновался молодой инок, облаченный в грубую рясу. – Был и приказал не скрывать прозрение свое от избранников божьих… – Кто же сии избранники? Государи, что ль? – Тсс-с… Мимо них прошел ключник, ведавший погребами и складами с провизией, неодобрительно покосился. Что, мол, лясы точите, а работа стоит? Но промолчал, скрылся в хлебном амбаре. – Леность разрушает благоговение, – пробормотал Феодосий. – Берись-ка за вилы, брат! Иноки рьяно принялись перекидывать сено для просушки. Сладко пахла скошенная трава, в березах щебетали синицы. Солнце стояло высоко, прямо над монастырским собором, белокаменным, ослепительным в своей стройной и строгой красоте. – Что ж ему тот голос вещал? – опять пристал к Феодосию молодой монашек. – А то, сколько кому править и когда смерть придет… Самой императрице Екатерине якобы царствовать отведено сорок лет, а потом корона достанется не внуку, а сыну… Слухи дошли до Синода [18] и государыни… Та взъярилась! Ведь шел ужо сороковой год ее правления… Уф-ф… Старик устало перевел дух и вытер рукавом потное лицо. Он уже не так ловко орудовал вилами, как раньше, – задыхался, в груди саднило от сенной пыли, временами нападали приступы кашля. – Посижу чуток… – Отдохни, брат, – засуетился Макарий. – Я один управлюсь… Но мысли о «валаамском монахе» не оставляли его, возмущая спокойствие. Он поспешно перекидал сено и опустился на прогретую солнцем землю рядом с Феодосием: – А потом что было? Старший инок почти задремал, и вопрос Макария пробудил его. – Что? Где? – всполошился он. – Да с расстригой же! – С Авелем? – не сразу сообразил Феодосий. – Ну посадили его в крепость, а когда пророчество исполнилось и государыня скончалась, ее сын Павел сел на престол. Повелел новый царь призвать Авеля. Закрылся с ним наедине и долго о чем-то беседовал. А после отпустил с миром и даже разрешил опять стать особой духовного звания. – Что ж он, повторно постриг принял? Феодосий степенно кивнул. Его совсем разморило, он клевал носом. – Принял, только житие монастырское ему быстро наскучило, и отправился он странствовать. Ходил, ходил по Руси великой, да и потянуло его назад в родной Валаам. Там написал он предсказание о скорой смерти нового императора: «Коротко будет царствие твое, и вижу я лютый конец твой – от неверных слуг мученическую кончину примлешь, в опочивальне своей удушен будешь злодеями [19] …» Брат Макарий аж подпрыгнул от ужаса, зажмурился и затряс длинноволосой головой. – Спаси, Господь! Как же он осмелился такое про царя писать? – То-то и оно… Взяли Авеля, потащили в Тайную канцелярию, провели дознание и заточили в те же казематы… – В Шлиссельбург? – ахнул Макарий. – Опять? Сколь же он там просидел? – Меньше года – пока Павла не убили в точности так, как было предсказано. Молодой инок слушал, приоткрыв рот от изумления. В его волосах и жидкой бороде запутались сухие былинки. – Новый владыка отпустил Авеля, – продолжал между тем Феодосий, который неожиданно взбодрился. Отдых и свежий ветерок вернули ему силы. – Но не дал ему воли, сослал на Соловки. А тот возьми и напиши пророчество о нашествии французов и пожаре Москвы! Царь Александр ногами-то затопал, в гневе приказал бросить непокорного монаха в монастырскую тюрьму… – Так это ж правда, – прошептал инок. – Наполеон пошел на нас войной, а Москва была разорена и сгорела. Все правда! – После войны Авель по высочайшему повелению получил паспорт и разрешение свободно путешествовать не токмо по России, но и за ее пределами. Дошел сей монах до самого Царьграда, в Иерусалиме побывал, на Афоне [20] , и везде дивились его дару предвидения. Не приглянулась Авелю чужбина! Решил он на родину вернуться, поселиться в Троице-Сергиевой лавре. Туда к нему приезжали вельможи, знатные дамы и молодые дворянки с просьбами угадать их будущее. Авель всем отказывал и затворился в уединении. Затосковал он на одном месте, пустился в скитания и давай снова предсказывать императору скорую кончину… Тот стерпел, не стал донимать монаха преследованиями. Николай I, брат его, как пришел к власти, издал указ о взятии Авеля под стражу и водворении его в Спасо-Евфимиев монастырь – к нам, стало быть. Тут он и окончил житие, тут и его останки похоронены… Брат Феодосий, утомленный длинной речью, закашлялся, его жилистое от работы тело сотрясалось под пыльной рясой, глаза слезились. Брат Макарий надолго задумался, глядя в сторону монастырской тюрьмы. Интересно, что за «голос» сообщал Авелю о божественном предначертании? Разве не Господь определяет судьбы правителей и подвластных им государств? За что же тогда монах-прорицатель томился в казематах и застенках? – Ежели проявлять излишнее любопытство, можно живо попасть за решетку, – откашлявшись, хрипло произнес старший инок. – Держи рот на замке, молодой брат, и на тебя снизойдут смирение и благодать… Москва. Наше время Борисов ждал Астру в кондитерской. Он заказал ей шоколадный торт, а себе – фрукты со взбитыми сливками. Хорошо, что жена не видит – вся диета насмарку! В последние годы он пристрастился к сладкому и стал набирать вес… На улице шел дождь. Благодаря этому посетителей в зале прибавилось. С раскрытых для просушки зонтиков натекали на пол лужицы. Официантка разносила дымящийся кофе. Астра вошла, запыхавшись, улыбнулась Борисову и уселась у окна. Было слышно, как барабанят по стеклу капли. – Вам бы обсушиться, Астра Юрьевна, – заметил он. – Не ровен час, простуду подхватите. – Так лето же! – Летом как раз и болеют. Вчера жара, сегодня ливень: наш организм перепадов не любит… Ее легкий костюм промок, в туфлях хлюпала вода. – Не могли мне позвонить, я бы заехал за вами! – неодобрительно покачал головой начальник службы безопасности. – Небось пешком добирались. От ее дома до кондитерской было рукой подать. |