Онлайн книга «Проклятая усадьба»
|
И эта его уверенность принесла плоды. Холеное личико Елены Локшиной вдруг расплылось, на глазах выступили слезы. Еще секунда – и она свалилась на кровать, рыдая и закрывая лицо руками. – Да, я была! – простонала она. – Мы были! Хотели погулять, подышать, прежде чем к нему идти… – И что вы там делали? Дышали? – Ну, целовались, конечно… – А почему там, а не в гроте? Там же удобнее. И скамья есть… – Да мы туда и хотели идти. Но услышали, что там уже кто-то есть. – Там разговаривали? – Нет, там один человек был. Ну, не знаю, может, и не один – мы ведь близко не подходили. Просто мы услышали, как там кто-то ходит. Не говорит, только напевает что-то под нос. Мы поняли, что один. – А вы поняли, кто именно там был? – Нет. Но напевал что-то древнее, нудятину какую-то. Типа «звездочка моя ясная», что-то вроде. Короче, Андрей сразу определил, что это кто-то из стариков. Сургучев, или Кононов, или вы… – О, и меня подозревали! Значит, вы поняли, что место занято, и остановились за кустами. А потом? – Что потом? – Долго так стояли, по соседству? – Ну, я не знаю, я на часы не смотрела. Вообще, наверно, недолго. Потом Андрей вдруг говорит: «Ага, вот и звездочка притопала». – В смысле? – Ну, он же все про звездочку пел. Что он к ней на небо прилететь не может. Фуфло всякое. Вот, а тут она и прилетела. – То есть к человеку в гроте пришла девушка? – Ну да. – А ты видела эту девушку? – Ну да. – И кто это был? – Откуда я знаю? – Ты же говоришь, что видела. – Так я ее со спины только видела. Луна, правда, светила, но все равно – ночь же. И потом, она в толстовке была, с капюшоном. Лица совсем не видно было. – Почему же вы оба решили, что это девушка, а не парень? – Ну, фигуру же видно. Фигура женская была, это точно. – С какой стороны она шла? – От дома, ясное дело. – Так, с этим, кажется, разобрались. Она вошла в грот… И что потом? – А потом все и случилось! Только она вошла – и сразу бабах! Выстрел! – То есть они там не разговаривали? – Нет! Мы оба стояли, слушали, думали, что услышим. Интересно ведь, кто да что. И вдруг – бабах! Я чуть не завизжала, мне Андрей вовремя рот закрыл. Потом еще секунды две-три прошло, видим – она выходит. И пистолет у нее в руке. – Она держала в руке пистолет? – Ну да. Тут я чуть не обоссалась – ой, извините, чуть не описалась со страху. Все, думаю, она нас слышала, сейчас кончать будет. Но она свернула и ушла. – Домой? – Нет, я же говорю – свернула. Она в другую сторону ушла, от дома. – К пруду? – Ну, наверно. Я не следила. Мы подождали, пока она уйдет, и скорее домой побежали. Пошли к Андрею, он сразу виски налил. Я стакан, наверно, выпила, только тогда успокоилась. – А потом? – Ну, потом… Потом разное было… – То есть вы занялись любовью. И что, разве из комнаты больше не выходили? Елена замялась. Гуров сразу оценил это и резко потребовал: – Давай-давай, рассказывай! Начала, так уже все рассказывай! Что, решили сходить, на труп посмотреть? – Нет, что вы! Просто Андрей… Он когда виски допил, сказал: «Надо пойти проверить». Я тогда тоже подумала, что он в грот хочет идти, стала отговаривать. А он говорит: «Чё я, совсем дурной? Я к предкам схожу, проверю, дверь в спальню закрыта или нет». Вот он сходил, проверил, сказал, что все на месте. И потом мы уже до утра не выходили. Ну, часов до шести. Потом мне надо было к себе вернуться. А то утром увидят, как я от него выхожу, возникать начнут… – А кто мог увидеть? – Мало ли кто? Родители его, или Маринка, или охранник этот долбанутый… – Павел? – Нет, Павел нормальный. Нет, другой, Егор. Смотрит всегда так… Лена скорчила мрачную гримасу, что у нее неожиданно легко получилось. – Не улыбнется никогда… Дурак дураком. В общем, под утро я ушла. – Что Андрей тебе велел говорить? Как себя держать? – Да ничего он мне не велел… – попробовала отговориться горничная. Однако Гуров точно знал, что разговор о преступлении у любовников был и что младший Вдовин давал горничной инструкции. – Не надо мне заливать, – сказал он. – Что Андрей велел говорить? – Что? Ничего не говорить. Рот на замке держать велел. «Ты, – сказал, – ничего не видела, ничего не слышала. Так лучше будет». Вот я и молчала… – Теперь давай еще расскажи про эту женщину с пистолетом. Все-таки кто это был? – Да не знаю я! Ночь была все-таки! И потом, я же говорила – она в капюшоне была! – Хорошо, а по росту, по фигуре – кто это мог быть из живущих в усадьбе? Ирина Васильевна могла? Лена задумалась. – По фигуре да… – произнесла она. – А по росту… по росту та вроде выше была… – А Наташа, девушка певца Синицына? – Да, вот эта точно подходит! И по фигуре, и по росту. А еще Маринка, вторая горничная. Она тоже годится. – Значит, женщина с пистолетом ушла к пруду, и больше вы ее не видели. Так? – Да, больше не видели. – Ладно, можешь отдыхать, – великодушно разрешил Гуров. – А мне еще кое с кем поговорить надо. Покинув горничную, он вышел из дома и прислушался. Где-то в стороне он различил жужжание косилки и решительно свернул в ту сторону. Пройдя большую часть парка, он обогнул горку, всю усыпанную цветами, и оказался на тенистой лужайке. По ней брел человек лет пятидесяти, толкая перед собой косилку. В воздухе стоял запах скошенной травы. – Прошу прощения, Петр Леонидович, что отрываю от работы, – сказал Гуров, подходя к человеку, – но дело того требует. Вы ведь здешний садовник? – Да, – ответил тот и выключил агрегат; сразу стало тихо. – Вчера вы первый нашли тело Кононова? – Да, я. – Расскажите, как дело было. – Я встал в шесть утра, – начал свой рассказ садовник. – Я всегда так встаю, иногда еще раньше. Взял секатор и пошел в грот. Там розы уж очень разрослись, я давно их не обрезал. А если не обрезать, они начнут расти вкривь и вкось, никакого вида не будет. Впрочем, это к делу не относится. Значит, захожу я в грот – и вижу: человек лежит… – Вы никаких следов у входа в грот не заметили? |