Онлайн книга «Орхидея съела их всех»
|
В номере, кроме кровати, толком ни на чем не посидишь, поэтому они усаживаются рядышком на постель и вытягивают ноги. Бриония наполняет бокалы. Это какого-то там особенного сорта мерло – в бокале оно оказывается приятного, глубокого красного цвета. Такого же, как ее платье. – У меня дома тоже все наперекосяк, – говорит Бриония. – Если тебя это немного утешит. Не знаю, что делать с Холли, и… – Я не уверен, что из меня сейчас выйдет хороший слушатель, но… – Нет-нет, не беспокойся, я не буду грузить тебя своими проблемами. Просто хотела, чтобы ты почувствовал, что не одинок. На мгновенье оба умолкают, и слышно только, как что-то гудит. Видимо, мини-бар. – Когда ты в последний раз занималась сексом? – Ты про нас с Джеймсом? – Ну да. Бриония задумывается. – Наверное, в июле. На Джуре. Мы тогда крупно поссорились, и… – У меня не было секса уже больше года. – О боже. Это… – Один из самых ярких моментов этого видео на Ютьюбе – крупный план моей эрекции. – Что? – Правда, через джинсы. Но все равно видно. Если приглядеться. – Но почему…? То есть я хотела… – Я – мужчина. Красивая девушка трясет передо мной сиськами. Даже если бы она была моей дочкой, я… – Господи. – Как ты думаешь, разве после года с лишним это так уж удивительно?.. – Да уж, могу себе представить. Ничего удивительного, и очень даже понятно. Так что же не ладится с Клем? – Она меня больше не любит. – Но это же не повод не заниматься сексом с кем-нибудь другим? – Разве? – У секса могут быть разные значения. – Да? Рука Олли перемещается с его ноги на ее. Бриония судорожно сглатывает. – Да. Я… – М-м? – произносит он с закрытыми глазами. – Олли, мне кажется, это не очень хорошая мысль. – Разве ты здесь не за этим? – Нет! То есть я, конечно… – У меня такое чувство, будто никто в целом свете меня не хочет. – Это неправда! – восклицает Бриония, касаясь его бицепса. – Я хочу тебя. И ты это знаешь. Просто я пытаюсь сейчас наладить отношения с Джеймсом, и… – Я – плохой человек. – Возможно, я тоже. – Значит, мы – два плохих человека в одном гостиничном номере. Моя жизнь уже все равно загублена. – Что ты говоришь? – Расстегни платье. Я хочу увидеть настоящие женские сиськи. – Олли… – И твою задницу. Он задирает ей платье и гладит по внутренней стороне ноги. Находит край чулка и еле слышно ахает. Все. Бриония больше не в состоянии этому противостоять и… Звонит ее телефон. Ну чего еще? Она достает телефон из сумочки. Это Джеймс. – Скажи им, чтобы валили к черту, – говорит Олли. Она щелкает по кнопке отмены вызова, которую не так-то просто разглядеть сейчас, когда рука Олли… – Ну ты и козел, – говорит она, хихикая. – Это я-то? А ты тогда кто? – Можешь назвать меня сукой, – говорит она. – Как угодно можешь назвать. Его палец проникает в нее. – Или шлюхой. – А я кто? – спрашивает он. – Скажи это снова. – Ты – козел! – произносит Бриония, с трудом выбираясь из платья. Все на ней, от шелкового белья до красного крепдешинового платья, которое падает сейчас на пол, было выбрано с мыслями об этом человеке. Точнее, не об этом реальном человеке, а о его вымышленном двойнике, перед которым реальная Бриония никогда не решилась бы раздеться. Только вымышленная Бриония могла бы… Но вот она здесь. И вот он – тоже здесь. – Это можешь оставить, – говорит он, кивая на чулки. – Козел, – повторяет она, приподняв одну бровь. Но чулки не снимает. Она сегодня на французский манер надела трусы после чулок, и это означает, что… – Что еще? – приговаривает он, расстегивая ширинку и спуская до колен джинсы и трусы-боксеры. Бриония уже совершенно голая, если не считать чулок и пояса, к которому они прикреплены, но Олли, похоже, не торопится раздеваться. Одной рукой он хватается за ее грудь, а другая остается где-то там, в ней. Похоже, он не обратил внимания на ее педикюр, зато, возможно, увидел ее посадочную полосу, и… – Что еще? – Ты – мерзкий козел! Он входит в нее. И ей даже не приходится вставать ради этого на четвереньки: Бриония жалеет, что их не видит сейчас ее инструктор по фитнесу. Хотя, может, и хорошо, что не видит. Олли не снимает большого пальца с ее клитора. Она хватает ртом воздух. – Ах ты лицемерная сучка. – А ты заврался, ты по уши в дерьме, и никто тебе не доверяет, потому что ты… – Заткнись, шалава. – И это все, на что ты способен, засранец? – Жирная сука. – Импотент несчастный. – Жирная дура. – Убогий, никчемный лузер с малюсеньким членом… Оба кончают. Когда Флёр возвращается к себе в коттедж, Пи уже собирает вещи. – Я подумал… – говорит он. Флёр хмурится и вздыхает. – Все нормально, – говорит она. – Ты правильно делаешь. – Прости меня, пожалуйста. – Не извиняйся. Поезжай и найди себя. Ты это заслужил. – Вначале я так на тебя злился из-за твоей матери. Пусть даже ты была добра ко мне… Я не всегда вел себя правильно по отношению к тебе. Прости. Может, это поправит дело… Я действительно любил тебя, несмотря ни на что. Хотя из-за этого я тебя и ненавидел тоже. Но я знаю, что ты меня не любишь, во всяком случае, теперь. – Я любила тебя когда-то. Почти. Ну, мы были тогда совсем детьми, здесь, в этом доме, денег не хватало, и нужно было как-то выживать. Все эти твои клиентки. Массажи… Флёр улыбается. – Ну а потом, конечно, Кам. Я долго не могла тебе ее простить. Но теперь уже простила. – А помнишь, как ты предсказывала знаменитостям будущее? – Конечно. Хотя в те времена даже у знаменитостей больших денег не водилось. – А наш прилавок на рынке… Ты шила мешочки с лавандой. Пи сидит на кровати. Флёр садится с ним рядом. Берет его руки в свои. Над ними висит портрет Гиты в эбонитовой раме. Пи никогда не замечал сходства между Гитой и Флёр. Конечно, кожа у Флёр светлее после стольких поколений, но это – единственное различие. |