Онлайн книга «Девочка-мебель»
Сломанную расчёску. Несколько обёрток от шоколадных батончиков. Ботинок с оторванной подошвой. Ржавые ключи от квартиры. – Всё ясно, – сказал Фёдор. – Эти преступники покурили, выпили пива, съели шоколад, расчесались и пошли домой. Дело раскрыто. – Ага, – добавила Янка, – упрыгали они на одной ноге, причём все на одной и той же, и сейчас плачут под дверью, потому что без ключей войти не могут. Или померли уже, столько сигарет скурить, странно, что прямо здесь не окочурились. Янка и Фёдор переглянулись. – Нет, – покачала головой Янка, – это не улики. – Как это? – возмутился Фёдор. – Это свиньи оставили, а не преступники. – Какие ещё свиньи? – Обыкновенные, двуногие. Эмма сказала искать необычное, а мусор в парке – это очень даже обычно. Пошли дальше искать. * * * Фёдор шёл, с ужасом представляя странных двуногих свиней этого мира. Которые курят, пьют пиво и непрерывно причёсываются. Ещё через восемь пустых пивных бутылок и час хождения по парку Фёдор устал. – Ну, погоди, Янка. Янка! – крикнул он ломившейся через кусты фее. – Подожди. Фух! Фёдор присел на натянутый между осинами гамак. – Давай передохнем, а? – Ладно. Только недолго. Янка и сама хотела отдохнуть, но почему-то не решалась сказать об этом Фёдору. Она села в гамак напротив, поёрзала, и легла. Вцепившись в края гамака, потому что чуть не вывалилась. – Минуту! – она подняла руку, стараясь не раскачивать гамак, показала Фёдору один палец. – Не больше. – Я пять минут только ложиться буду, – проворчал Фёдор, с трудом устраиваясь в сетчатой кровати. – Да как в них лежат-то? О, нормально. Фёдор поймал точку равновесия. – Главное вылезти из него не мордой в землю, – заметила Янка. – Да? Об этом я не подумал. Ну, сейчас, дай минутку полежать, потом уже мордой в землю. Они замолчали. * * * – Быстро у вас темнеет, – пробормотал Фёдор. – А? Что? Да, быстро. Что? Янка попыталась вскочить. Руки и ноги у неё каким-то образом просунулись в ячейки гамака, и даже номер «мордой в землю» она исполнить не смогла. Смогла только перевернуться лицом вниз, и теперь висела, не доставая носом до земли сантиметра два. – А!!! Янка задёргалась, как рыба в сети. – А! А! А! Это она пыталась вырваться. Наконец, левая рука с красным надавленным следом вокруг запястья выдернулась из верёвок. Янка упёрлась рукой в землю, вытащила левую ногу. «Мордой в землю» таки получилось, но сейчас это её только обрадовало. Фёдор неподвижно лежал в гамаке и молча испуганно моргал. Руки и ноги у него торчали между верёвками. Янка выпутала его, даже не уронив. – Да, как-то мы задремали, – задумчиво произнёс Фёдор, когда они отдышались. – Да нет, я вроде бы не спала. Лежала просто. Минуты три. Ну, пять, не больше. А потом ты сказал «стемнело», я смотрю: и правда, стемнело. – А что же мы запутались так, если не спали? – Не знаю. Янка рассматривала свой гамак: – А знаешь, что в этом гамаке необычного? – Нет… – Гамак необычный. Весь. – Почему? – Фёдор потрогал деревянную рейку. – Гамак как гамак. У нас такие же. Бывают ещё не сетчатые, а из ткани. – Фёдор, откуда здесь гамак? Глаза Янки блестели в сумерках. – Откуда я знаю? Повесил кто-то. – Зачем повесил? – А зачем гамаки вешают? Отдыхать. – Фёдор. Это Москва. Здесь гамаки в парках не вешают. А если вешают, то ненадолго. – Почему ненадолго? – Украдут потому что. Невдалеке захрустели ветки, кто-то шёл. – Прячемся! На поляну вышел бродяга. Подошёл к одному гамаку, к другому. Потрогал. Посмотрел на свою сумку на колёсиках. На гамак. Покачал головой и пошёл дальше. – Вот, видишь, не крадут, – прошептал Фёдор. Янка решительно вышла из кустов перед бродягой. – Вы леший? Бродяга вздрогнул. – Чего? – Вы леший? – Ле… леший, – кивнул он с ошарашенным видом. – А ты откуда зна… – Неважно, – перебила его Янка, передайте своим, – что мы всё тут расследуем. Пусть готовятся. Скоро уже. – Ла… ладно. Бродяга убежал, испуганно оглядываясь и скрипя колёсиками. Остановился он только перед воротами парка. – Откуда пигалица знает, что у меня кличка Леший? – спросил он сам себя. – К чему готовиться? Эй, мужики! – догнал он ещё двух таких же оборванных типов. – Уходим отсюда. С тех пор полгода ни один бродяга в Сокольники не заходил. Но Янка об этом, конечно, не узнала. Она рассматривала через увеличительное стекло стволы деревьев на поляне неподалёку, света пока с трудом, но хватало. – Видишь? Она поковыряла пальцем кору. – Что? – Следы от верёвки. Здесь привязывали гамак. И там. И там. Она показывала на уже обследованные деревья. – Здесь везде гамаки висели. Не вешают в Москве в парках гамаки. – Ну как же не вешают, если следы? – завёлся Фёдор. – Вон ещё один висит. Не вешают, как же, – бухтел он, пиная сухие листья по пути к белевшему между деревьями гамаку. – Вот, видишь, мальчик в гамак завернулся и спит. Всё нормально. Фёдор потыкал пальцем в мальчика. Тот не шевельнулся. Он действительно завернулся в гамак, как люди заворачиваются в одеяло, когда им холодно. – Это не улика, – решил Фёдор. – Всё обычное. – Фёдор? – задумчиво позвала его Янка. – А? – А ты пробовал вот так в гамак завернуться? – Нет. А что? – А то, что в гамак завернуться нельзя. Он же между деревьями натянут. И распорки деревянные. – Ну, тебе только спорить! – возмутился Фёдор. – Видит она, что мальчик завернулся и говорит, что нельзя. Ну, ты вообще! – Нельзя завернуться, – тихо повторила Янка. – Это только если гамак сам вокруг тебя… – Тихо! – перебил её Фёдор. – Ещё идёт кто-то. * * * Из кустов они смотрели, как к гамаку подходил – нет, это явно не бродяга – мужчина в длинном тёмном плаще, шляпе, закрывавшей лицо, невысокий и какой-то круглый. Не просто пузатый, какими бывают невысокие мужчины, а весь круглый, со всех сторон. Он постоял у гамака, наклонившись, как будто прислушиваясь. Потом, не пытаясь размотать гамак, подхватил мальчика снизу, приподнял, забросил себе на плечо. Придерживая его руками, отвязал верёвки от деревьев. Непонятно как отвязал, руки-то у него заняты, Янка и Фёдор не рассмотрели. |