Онлайн книга «Атака снизу»
– Вон мой дом, – показал Фест, – видишь высокий дуб? Вон, слева. У дома Феста хотя бы имелась крыша. И деревянный помост перед входом, для приземления. Остальные феи, как понял Малыш, залетали в свои дома сразу внутрь, через одно отверстие, служившее и дверью, и окном. Они почти долетели до этого воздушного крыльца, когда низкий голос сзади и сверху крикнул: – Фест? Это ты? Мы же запретили тебе возвращаться. Думал, переоделся, и тебя никто не узнает? Ха-ха-ха! Фея всегда можно узнать по крыльям! И Малыша схватили за ноги. * * * Гномов на кухне стало в два раза больше. Раньше семеро стражников лениво подпирали стену, прислонив к ней копья, подальше от жарких котлов. Теперь к каждому работнику приставили по надсмотрщику в кожаных штанах. Они ходили, наступая работникам на пятки и обнюхивая каждую картофелину, поднятую теми с пола. За Толстым следовали сразу трое. Но на пятки ни разу не наступили. Его персональные конвоиры предпочитали держаться на некотором отдалении, и вздрагивали каждый раз, когда Толстый брал в руки что-то тяжелее пучка петрушки. – Как здорово-то вчера получилось! – всё радовался Толстый, собирая в дырявый туесок выпавшую из порванного мешка свёклу. Свёкла тут же вывалилась обратно, что обеспечивало Толстому занятие на целый день. Поднимает, она падает в дырку, снова поднимает. Охранники, не выдержав такого надругательства над корнеплодом, что-то робко промычали, тыча пальцами то в туесок, то в пол. Толстый, чувствовавший себя непобедимым героем ростом с трёх взрослых гномов, на них цыкнул: – Чего пальцами размахались? Что у меня высыпается? Ты, пузо в штанах, меня учить будешь? Ну, ладно, иди, поучи. Теперь свёклу подбирали трое охранников, так же роняя её сквозь дырявое дно на пол. Пристроив конвоиров к делу, Толстый продолжил восхищаться сам собой: – Нет, ну какой же я молодец! Как я догадался котлы посчитать. А они тут сколько лет работали и не думали даже, что нас гораздо больше. – Эй, живее подбирайте! – крикнул Толстый своим конвоирам. – И в дырочку её, в дырочку. Вот так. Давайте, давайте! Наведя порядок, Толстый сел, прислонившись к какой-то бочке. – Эх, хорошо. Ну, теперь лишь бы Прохор не подвёл. Вчера вечером Толстый долго объяснял Прохору: – Значит, так, меня там не будет, поэтому запоминай. У вас обеденный перерыв сколько? – Ну, пока обед не съедим. Прохор вздохнул. После пиршества в исполнении Толстого, возвращаться к обычной баланде не хотелось. – Ну, то есть, чавка, чавка, почавкали – и сразу за работу? – А что ж нам без дела сидеть, если есть больше нечего? – Ясно. Ты, Прохор, у себя в деревне кем работал? – Пасечником. – От твоей работы кому польза была? – Ну, мне. Да всем была, мёд же все ели. – А здесь от твоего долбежа камней кому польза? – Ну, им. – Правильно. А зачем нам приносить им пользу? Нам – им, – показал Толстый пальцами. Прохор почесал в затылке: – Выходит, что незачем. – Вот. Поэтому обедать надо долго. Есть не торопясь. После еды вообще полежать полезно. Потому и называется: обеденный пе-ре-рыв, – произнёс Толстый по слогам, – а не просто обед чавка-чавка. – Хм, – Прохор задумался. – Это, конечно, хорошо. Но когда тебя копьём в ребра тычут, особо не полежишь. – Прохор, ты видел, как я тогда с киркой? Толстому уже казалось, что это он нарочно ловко пристукнул двоих охранников. – Вот и вы попробуйте что-нибудь такое. Тогда же сработало, правильно? И ещё раз сработает, – уверил его Толстый. Прохор почесал бок, занывший при воспоминании о копье. – Да всё равно как-то боязно. И так все в синяках ходим. – Вот именно, а я о чём говорю. Тебя мало здесь в ребра тыкали? Разом больше, разом меньше. А если другие не будут уговариваться, расскажи им про волшебную поварёшку. Ну, что, мол, это тот самый гном, у которого в родне великаны, тебя научил так делать. – Эх, если б того гнома встретить! – вздохнул Прохор. Как ни странно, Толстому хватило ума не пытаться убедить Прохора, что это он и есть. – Если что-то хочешь ему сказать, скажи мне, я передам. Он к нам на кухню иногда заглядывает. – Да ну! В глазах Прохора светились восхищение и зависть. Толстый таял от гордости за себя. * * * С Прохором он говорил вчера, а сейчас Толстый сидел, заложив руки за голову, и, за неимением травинки, жевал оторванную от бочки щепку. Вдали слышался гам. Охранники с кухни по одному отходили посмотреть, в чём дело, и назад не возвращались. Наконец остались только трое мучеников свёклы. – Можно? – робко обратились они к Толстому. – Идите, идите, – милостиво разрешил он, догадываясь, куда все ушли. – Однако и нам пора. Бросай бурдоварение, – Толстый встал и замахал руками, – айда смотреть, что там получилось. Гномы с кухни прошли по пустым коридорам, им не встретилось ни одного работника, ни одного охранника, всё население подземной шахты – и вольное и подневольное – собралось на участке добычи руды. – Ну-ка пропустите, – Толстый протолкался в первый ряд, – это вообще я придумал. Посмотреть там было на что. Гномы с кирками выстроились в две ровные шеренги. Они вскидывали инструменты на плечо, проходили пять шагов вперёд, высоко задирая ноги. Брали кирки за рукоятки обеими руками и кружились, размахивая ими, вокруг своей оси. Снова на плечо, разворачивались, и маршировали к стене. При этом хором мрачно напевая что-то вроде «бум-ца-ца, бум-ца-ца». Затем движения повторялись. Всё это, в исполнении шестидесяти оборванных бородатых гномов, производило непередаваемое впечатление. Это был первый в истории гномьего народа шахтёрский балет. Охранники даже не пытались прекратить это безобразие. Толпа молчала. В открытых от изумления ртах птицы могли вить гнезда и выводить птенцов. – Ух ты! – тихонько восхитился Толстый. – Какой я молодец! – похвалил он себя в очередной раз. – Ну и они, конечно, тоже. Ура! – заорал он и захлопал в ладоши. Пещера взорвалась аплодисментами. Гномы с кирками раскланивались. Цветов в пещере не было, вместо них к ногам танцоров кидали мелкие камешки и гнилые морковки. Вдруг по гномьей массе прошла трещина. Она расширялась, зрители расступались, оставляя пустой проход. По нему шли здоровенные гномы, на голову выше обычных охранников, в черных кожаных фартуках, выстроившись квадратом, по четыре гнома на сторону. В центре пустота. Трещина в толпе дошла до Толстого. Фартучники остановились перед ним. Двое передних гномов расступились. Они охраняли не пустоту. В центре их построения обнаружился гном, пузатый, с седой бородой, ростом с Толстого. На нём – все ахнули – на нём был серый пиджак! Самый главный гном в пещере! По толпе зрителей полетели шепотки. Толстый мучительно вспоминал, ему же говорил Прохор, что этого типа надо как-то особенно приветствовать. |