Книга Властелин Сонхи, страница 70 – Ирина Коблова

– Так убери эту бутылку с глаз долой.

– Э, нет, без искушений неинтересно! И как мило, что ты обо мне беспокоишься… Или не обо мне, а о взрывчатке для Накопителя, которую я заказал и за которую должен заплатить?

Хантре промолчал. Ответь он утвердительно – это, наверное, было бы неправдой. Подумал: жаль, что ты не умеешь дружить без этих своих постельных заморочек.

Впрочем, он не сомневался в том, что у этого пижона стальная воля, и сорваться до того, как поврежденные ткани печени полностью восстановятся, Лиргисо способен в последнюю очередь.

В этот раз его прежнее имя удержалось в памяти чуть дольше, чем обычно, хотя все равно истаяло, как звон разбитого стекла: мгновение – и ничего не осталось.

Из Рупамона они через Хиалу добрались до Ляраны. Там за это время ничего не стряслось: враги Тейзурга предпочитали не рисковать, ожидая известий о том, что в Аленде его наконец-то схватили.

Когда молодой лекарь под дланью Тавше, уже четвертый месяц работавший в ляранской лечебнице, предложил им свою помощь, Хантре первый отказался. Ситуация не критическая, вначале он попробует справиться с последствиями заражения самостоятельно. Эдмар отреагировал на его решение насмешливо-соболезнующей гримасой, но тоже сказал, что лишняя тренировка не помешает.

Чтобы разобраться с «Властелином Сонхи», надо уничтожить накрывающий Аленду Накопитель – и они отправились в Бартогу.

В «столице пара и шестеренок» у Тейзурга был старый трехэтажный особняк – с дипломатическим статусом, серой от дуконского смога лепниной на фасаде и всевозможными техническими приспособлениями, от нескольких подъемников (для господ, для прислуги, для перемещения мебели, для подносов с едой) до замысловатых механизмов, открывающих-закрывающих двери и окна. Поворачиваешь торчащий из стены рычажок, и дверь перед тобой торжественно распахивается, иногда со скрипом, если металлические сочленения давно не смазывали.

– Проще открыть вручную, – заметил Хантре после первого знакомства с этими штуковинами.

– Дурной тон, – Тейзург осуждающе вздернул бровь, но потом ухмыльнулся. – Если ты принадлежишь к приличному обществу, забудь о том, что дверь можно открыть, приложив к ней ручное или пинковое усилие, иначе дашь повод для кривотолков.

– Я не из приличного общества. Забыл о том, что я наемник?

Похоже, его собеседник не просто изобразил удивление, а удивился по-настоящему. Помолчав, уточнил с недоверчивой ноткой:

– Могу ли я истолковать твои слова так, что ты согласен вернуться на прежнюю работу?

– Надо же мне где-то работать, – пожал плечами Хантре.

Эдмар как будто хотел спросить что-то еще, но передумал. Насмешливо прищурился, превратив по-человечески растерянное лицо в непроницаемую маску.

– Демоны Хиалы, я ведь тебе жалование за четыре месяца задержал… Если завтра-послезавтра – устроит?

– Вполне.

Перекинувшись, Хантре в кошачьем облике свернулся в кресле – чтобы не продолжать разговор.

«Ты ведь не поймешь, почему я так решил. Или поймешь на свой лад, только этого не хватало в довесок к остальным нашим проблемам. Ты увяз в своем ядовитом болоте, ты там корни пустил и давно уже стал частью этого болота, гиблой трясиной в человеческом облике. Демон Хиалы среди людей. Может, все могло быть по-другому? Я не пытался тебе помочь, ни давным-давно, ни просто давно, ни недавно. Ничего об этом не помню, но наверняка знаю, что не пытался. Я всегда уходил, свалить – это проще всего. А когда ты защищал меня в катакомбах от мертвецов, что-то изменилось. С моей стороны это не благодарность и не долг – не моральное принуждение – но в этот раз я не уйду. Хотя не знаю, в моих ли силах вытащить тебя из болота.

Главное, не забывать о том, что ты псих, чокнутый демон. Как умалишенный, который выглядит смирным, а потом внезапно свернет шею кому-нибудь из окружающих. Ты не шею свернешь, но тоже хорошего мало, еще одного «Пьяного перевала» мне точно не надо».

Тейзург достал из ящика стола несколько листов «нефритовой» сиянской бумаги – той, что с зеленоватым оттенком – взял карандаш и принялся рисовать. Исхудалое треугольное лицо с заострившимися скулами, на подведенные глаза падает отросшая челка. С таким выражением любители китонских грибочков берут на кончик ложки очередную дозу: еще чуть-чуть – и эта реальность съежится до размеров карманного зеркальца, отступит, истает, а ее место займет что-то другое.

Рисовал он быстрыми уверенными росчерками. Кот неспешно потянулся, перепрыгнул на спинку дивана и вдоль стенки направился, крадучись, к художнику.

«Если меня в непотребном виде нарисуешь – будешь опять в бинтах ходить…»

Перескочив на спинку кресла, уставился из-за плеча Эдмара на картинки.

– Смотри, кисонька, это комедия Дель Арте на выезде – Коломбина, Арлекин и Пьеро. Персонажи древнего иномирского театра, упоминания о них встречаются в путевых заметках некоторых путешественников по мирам, посещавших Землю. Когда после своего купания в Лилейном омуте я сопоставил то и другое, меня это и ошеломило, и позабавило, и очаровало… Впрочем, ты не в курсе, что это была за история, поэтому просто смотри. Эти двое мерзавцев похитили третьего – между нами говоря, тоже мерзавца. Верховодила Коломбина, без нее там ничего бы не случилось. Видишь, Арлекин и Пьеро без ума от нее, каждый на свой лад, а она нянчится с Пьеро и бессердечно издевается над похищенным Арлекином. Грустно, не правда ли? Я изобразил их в традиционных костюмах Дель Арте, хотя в жизни они были одеты по-другому. На Коломбине была старая черная футболка, истрепанные кожаные штаны с эффектными прорехами на коленях и мужские ботинки, которые она сняла с подвернувшегося трупа, но это не мешало ей быть прекрасной. Как обрушившийся с ясного неба ураган, как вонзившийся в сердце нож, как сметающая лодки и дома волна Ниато… Как потрясение, которое не всякий переживет, а пережив, не останется прежним.

Кот разглядывал рисунки. Человеком в этой компании была только Коломбина, два других персонажа – красивые, но не люди. Существа иной расы. Причем один из них, с изящным и волевым треугольным подбородком, насмешливым ртом и коварно сощуренными глазами явно напоминал Тейзурга, словно тот нарисовал свой автопортрет.

«Так это он и есть в прошлой жизни, серебряная маска этого существа висела у него в алендийском дворце в одной из комнат. В катакомбах он рассказывал нам со Шнырем о том мире. А она – не Коломбина. Кажется, я ее знаю…»

Засмотрелся на рисунок – и вдруг увидел: она стоит на смутно знакомой улице, в разноцветном сиянии, льющемся из уходящей ввысь стеклянной стены, под накрапывающим с ночного неба дождем. В блестящей от дождя черной куртке с поднятым воротником, собранные в хвост волосы намокли.

Внезапно ее глаза расширились, как будто она смотрела из этого зыбкого городского наваждения прямо на него:

– Поль?.. Черт побери, ты где?!..

Она назвала его именем, данным при рождении, и тем самым открыла путь: чтобы попасть отсюда – туда, сейчас надо всего лишь перепрыгнуть со спинки кресла к ней на плечо. Она киборг, под весом свалившегося из ниоткуда кота даже не пошатнется…