Книга Смерть длиною в двадцать лет, страница 114 – Ариэль С. Уинтер

– Простите, сэр, что вынуждены сообщать вам такое известие.

– Нет, я не понимаю, – проговорил я, словно отказываясь верить, и прозвучало это вполне искренне, потому что одно дело тащить мертвого Джо по лестнице наверх и совсем другое – услышать о его смерти от полицейских. – А что произошло? Как это случилось?

– Это будет выяснено только после вскрытия, – сказал Добрыговски.

«Вскрытие» – это жуткое слово меня покоробило.

В разговор вступил детектив Хили:

– Похоже, он уснул с сигаретой, и постель загорелась.

Говоря это, полицейский внимательно наблюдал за мной, отчего мне стало не по себе, но я все же надеялся, что моя реакция была естественной для таких случаев, хотя это не прогнало моей тревоги. Но план Ви, выходит, все-таки сработал, и это вызывало некоторое облегчение.

– Мы хотели попросить вас восстановить события вчерашнего вечера, – сказал детектив Хили.

Добрыговски достал блокнот для записей, и меня снова внутренне передернуло.

– Но я не…

– Вы же были там вчера вечером. Были в его доме, не так ли?

– Да, был. Но я только подошел к дому, а Мэри… – Я посмотрел ему в глаза, – это невеста Джо, они собираются пожениться… – Губы его чуть дернулись, когда я произнес это «собираются». – Мэри тогда уже уходила и сказала, что Джо не хочет, чтобы его беспокоили.

– Так вы не входили в дом? Не виделись с вашим сыном?

Я покачал головой, этот вопрос вызвал у меня заминку, и я на него так и не ответил. Сердцебиение у меня участилось, боль в голове пульсировала, и вестибюль словно плыл перед глазами.

– Потому что мисс О’Брайен сказала, что звонила вашему сыну около полуночи и трубку сняли вы.

У меня все похолодело внутри. Ведь я совсем забыл об этом телефонном звонке. Я даже не сказал о нем Ви, и, кстати, правильно сделал, иначе она просто заела бы меня.

– Мистер Розенкранц, так это правда? Вы сняли трубку, когда мисс О’Брайен звонила?

Мне не понравилось тон, каким он это произнес – как будто поймал меня на лжи. Но я кивнул, надеясь, что все еще произвожу впечатление человека, потрясенного шокирующей новостью, а не испуганного.

– Да, я снял трубку. Я же потом вернулся. Первый раз я так и не зашел в дом, но потом вернулся, где-то, наверное, через час.

– То есть около полуночи?

– Ну наверное. Я на часы не смотрел. Я был пьян. – И я стыдливо потупился, словно бы стесняясь этого своего признания.

– То есть вы были там около полуночи, а потом ушли?

– Я думаю, пробыл там не больше получаса. Но почему вы спрашиваете? Это так важно? – И тут, к моему собственному удивлению, у меня на глаза набежали слезы.

– Мы просто хотим установить ход событий. Это недолго, займет всего несколько минут. Вы не против?

Слезливо моргая и сглотнув ком в горле, я кивнул.

– Итак, вы пришли повидаться с сыном, но там была мисс О’Брайен, и поэтому вы ушли?

– Нет, она тоже уже уходила. Мы встретились на пороге, она сказала, что он не хочет больше никого видеть, и мы с ней вместе спустились с крыльца. – Сказав это, я достал носовой платок и вытер скатившуюся по щеке слезинку.

– Простите, мистер Розенкранц, что подвергаю вас таким переживаниям, – сказал Хили.

А вот у Добрыговски был отнюдь не сочувственный вид. Он просто стоял, держа карандаш и блокнот наготове.

– Нет, нет, все нормально, я понимаю. Я и сам хочу узнать, что там произошло. Ведь это же мой… Джо… мой единственный сын! – Я надеялся, что это не выглядело как откровенный перебор, и, между прочим, была правда, я действительно испытывал такие чувства.

– Итак, вы вернулись туда около полуночи и…

– Да, я вернулся, мы немного поговорили, выпили. Он был пьяный, я тоже. И я ушел.

Но мой рассказ явно не удовлетворил детективов, поэтому я продолжал:

– Если вы хотите знать правду, то он… ну вроде как выгнал меня. Видите ли, наши отношения не всегда были радужными. Он всегда винил меня в том, что я развелся с его матерью.

– Нет, мы все понимаем. То же самое сказала и мисс О’Брай ен. И мне жаль, что нам приходится беспокоить вас такими вопросами в тяжелый для вас момент. Поверьте, нам очень неприятно это делать.

– Ну что вы, ничего, все нормально.

– Нет, это не нормально, но, к сожалению, необходимо.

Я кивнул.

Тогда Добрыговски задал мне новый вопрос:

– Но тогда почему вы сначала сказали, что вообще не заходили в дом вашего сына?

Тут Хили бросил на него сердитый взгляд, но у меня почему-то осталось ощущение, что этот взгляд был театральным, срежиссированным и что успокаиваться мне пока рано.

– Я не говорил, что не заходил туда вообще. Я сказал, что не заходил туда в первый свой приход. А когда вернулся потом, заходил, и я сказал вам об этом.

– Просто странно, что вы сказали, будто вообще не заходили туда, когда на самом деле заходили.

– Я сказал, что не заходил туда в первый свой приход, – устало повторил я.

– Да ладно тебе, Пит, оставь это. Человек только что потерял сына.

– Ой, конечно, извините. Это у меня профессиональное, – сказал Добрыговски, убирая блокнот и карандаш в карман.

– Но вы же не думаете, что это было… ну… что кто-то… – запинаясь, произнес я.

Мой вопрос, кстати, вызвал у Хили что-то вроде облегчения. Я так понял, что подобные вопросы люди всегда задают в подобных ситуациях.

– Нет, нет, – поспешил заверить Хили. – Даже не думайте об этом, забудьте. И у нас есть еще один, последний, вопрос. Мисс О’Брайен сказала, что вас можно найти здесь, но вы не зарегистрированы в отеле. Вот я и…

– Я нахожусь здесь с… подругой.

– А-а, понятно, а то нам показалось странным, что вы не зарегистрировались.

Тут я позволил себе возмутиться:

– А почему? Что в этом странного? Я известный писатель и часто стараюсь не обнародовать своего местонахождения. Потому что, знаете ли, бывают такие сумасшедшие…

Хили помолчал, прежде чем ответить мне:

– Вы не обязаны нам ничего объяснять. Мы ничего не имели в виду, сказав это.

– Мне просто не понравилось, что ваш коллега задал мне этот вопрос – заходил ли я в дом к своему сыну? – когда я и так сказал, что заходил. И когда я уходил, у Джо все было в порядке. Да, он был пьян, но у него все было в порядке.

Хили протянул ко мне руки, чтобы успокоить меня.

– Да мы вовсе ничего не имели в виду, когда говорили это. И вообще мы понимаем, как вам сейчас тяжело. Просто хотели прояснить кое-какие моменты.