Онлайн книга «Шелковые узы»
|
Это был портрет симпатичного джентльмена в темно-розовом шелковом сюртуке, написанный почти в полный рост. Мужчина опирался о скалу, а фоном картины служил классический пейзаж. Джентльмен был изображен прекрасно, однако внимание Анны приковали к себе листва на переднем плане и плющ, оплетающий скалу. – Это так чудесно, сэр, – тихо сказала она. – Я всегда очень высоко ценила ваши портреты. Но должна признать, больше всего восхищаюсь тем, как вы изображаете пейзажи и природу. Мистер Гейнсборо, который до этого вел себя довольно скованно, в тот момент немного оживился. – Я рад слышать это, мадам, потому что с большим удовольствием пишу именно пейзажи. Когда рисую природу, я отдыхаю от изображения человеческих лиц и форм. – Однако у этого мужчины очень красивое лицо. Могу я спросить, кто это? – поинтересовался Джозеф. – Это Джошуа Григби, адвокат из Грейз-Инн, – ответил Гейнсборо. – Его семья из моего любимого графства Суффолк, где мне привили любовь к пейзажам и природе. – Вы из Суффолка! – воскликнула Сара. – Моя племянница тоже приехала оттуда не так давно. – Из небольшой деревни неподалеку от Халесворта, – добавила Анна. – Я также полюбила рисование, изображая природу родного края. – А я из Ипсуича [42], хотя родился на юге, в Садбери [43]. Вы тоже художник? Какое чудесное совпадение! – Едва ли можно назвать меня художником, сэр, – ответила она, краснея. – Просто я люблю рисовать карандашами и красками. – И вы должны это делать как можно чаще. – Гейнсборо задумался. – Можно научиться разным техникам, наблюдая за работой других художников, но ваши собственные глаза и руки являются самыми важными учителями. Ничто не заменит наблюдение и постоянную практику. Анна хотела еще пообщаться с ним, но тетя Сара начала ерзать на стуле рядом с племянницей. – Это было очень интересно, однако мы не хотим вас задерживать, мистер Гейнсборо, – сказала она. – Спасибо за то, что уделили нам немного времени. – Был рад знакомству, – ответил он, а потом обратился к Анне: – Планируется открыть новое Общество изящных искусств, вы слышали? Оно будет находиться недалеко отсюда. Возможно, вы будете первой леди, которая сможет выставить там свои работы. – Не дразните меня, сэр. Он рассмеялся, но его глаза оставались серьезными. – Я знаком со многими хорошими художницами, – заметил он. – Нет причин, из-за которых эти леди не должны выставлять свои работы для широкой публики. Когда они вышли из здания, Анне показалось, что она пари́т по воздуху. * * * Все еще взволнованная после встречи с известным мастером, Анна взялась за перо. Анри мог бы понять ее возбуждение. Дорогой Анри! Спасибо за письмо. Я очень рада узнать, что Вы почти готовы приступить к работе. Я бы с радостью посмотрела на это сама, если бы у меня была возможность. Сегодня я познакомилась с великим художником Гейнсборо. Представьте! Я восхищаюсь его работами. В любом случае, интерес, проявленный Вами к моему эскизу, распалил мое любопытство, и мне стало интересно узнать больше о рисунках для ткани. Я уже заказала новый, больший по размерам альбом, чтобы продолжить рисовать! Но мне нужно подробнее узнать о ткачестве. Вероятно, Вы сможете меня научить? Пожалуйста, отвечайте быстрее. С наилучшими пожеланиями, А. 16
Если вы неумышленно обидите кого-нибудь, пусть ваш язык будет смочен маслом, а не уксусом; пытайтесь скорее успокоить, а не разбередить рану и избегайте гнева. Посредством спокойствия и хороших манер можно убедить самых упрямых и усмирить самых сердитых. Советы подмастерьям и наемным рабочим, или Надежное руководство, как заработать уважение и состояние Они подошли к тюрьме, стоявшей на Ньюгейт-Стрит, и вскоре стало ясно, что сегодня был необычный день. В церкви звонили в колокола, и многочисленная толпа, еще бо́льшая, чем та, что собиралась во время демонстрации ткачей, блокировала все подходы к тюремным воротам. Анри казалось, весь Лондон вышел на улицы: мужчины, женщины и дети были одеты в лучшие наряды, словно собрались в храм, а потом на пикник в парк и прогулку на лодке по реке. – Святой Боже! – воскликнул месье Лаваль. – Сейчас будут казнить осужденных. На лестнице появился узник, вызвав рев толпы, в котором смешались радость и порицание. Несмотря на кандалы, сковывавшие человека по рукам и ногам, он был одет как денди. Через силу подняв руки, он улыбнулся собравшимся, в этот момент напоминая короля, приветствующего подданных. Потом под насмешки и свист толпы узника свели вниз и посадили на старую телегу, где его ждал длинный деревянный ящик. Анри с ужасом понял, что это гроб. В нем осужденного должны были похоронить. Но мужчина не обращал внимания на домовину, он смеялся и шутил с солдатами, старательно уворачиваясь от летевших в него гнилых фруктов и экскрементов. Когда телега двинулась в путь в окружении солдат, вооруженных пистолетами и шпагами, толпа ринулась за ней. – Как далеко находится виселица? – спросил Анри у седого старика, стоявшего рядом с ним. – До Тайберна две мили. Однако они будут останавливаться у каждой таверны, поэтому дорога займет не менее трех часов. Ему купят столько пива, что он будет мертвецки пьян, когда окажется на виселице. Ублюдок еще легко отделался. – Что за преступление он совершил? – Говорят, убил женщину, хотя он отрицает это. Она была шлюхой, но никто не должен так умирать. – А почему такому грешнику покупают пиво? – Они приходят сюда ради зрелища, – ответил старик. – Они хотят увидеть, как он намочит штаны. – От страха? – Нет. Когда он немного повисит, станет понятно, что он наконец помер, – буркнул старик. Анри наблюдал за шумящей толпой, чувствуя, что к горлу подкатывает тошнота. Насколько бы ужасным ни было его преступление, как могут люди так карать себе подобных? А что, если этот человек невиновен? Анри старался не думать о том, что его друг тоже может подвергнуться столь жутким насмешкам и бесславной смерти. Когда толпа немного поредела, они с месье Лавалем смогли протиснуться к тюремным воротам. Они еще не подошли к лестнице, а юноша уже различил крики узников. Ему казалось, они вот-вот должны войти в ворота ада, только эта преисподняя находилась на земле в двух милях от его дома и всего в нескольких сотнях ярдов от самого красивого здания, что он когда-либо видел. Месье Лаваль сказал ему: |