Онлайн книга «Закопанные»
– Не-а. Я просто сломаю тебе руки, придурок, – пообещал Зажим, выпятив вперед щетинистый подбородок. – И скажу, что так было. Его вид не оставлял сомнений, что он выполнит свою угрозу, причем немедленно. Глаза-монетки Носа тускло блеснули, но выражение его лица не изменилось, оставаясь сонно-безмятежным. – Против такого аргумента у меня нет возражений, – сказал он, снова подмигнув неизвестно кому. – Ладно. Утро покажет, кто был прав. На скулах Зажима заиграли желваки. – Вот компашка подобралась, да? – услышал он голос Ходжи и раздраженно обернулся: – Ты еще здесь? Хмыкнув, Ходжа подобрал с земли коробку с горчичным порошком и побрел в заросли. Сава снял очки, энергично, до боли потер глаза, моргая. Трясущимися руками водрузил очки обратно на нос, снова ошеломленно уставившись перед собой. Он стоял на обрыве, покрытом выжженной солнцем травой и жидким кустарником. Там, буквально в пяти шагах от него, зияла глубокая пропасть. Далеко внизу темно поблескивающей змейкой извивалась узкая речка. Солнце уже скрылось за чернеющей полоской деревьев, лишь просветы в ветвях слегка искрились золотом. На окрашенном сочным багрянцем небе уже мерцала первая звезда. Открывшаяся Саве картина поражала своим великолепием, но голова зэка была занята совершенно иными мыслями. Они рядом с обрывом. И они шли именно в этом направлении. Это значит, что деревьев с зарубками больше не будет. «Я ничего не скажу им, – подумал Сава, разворачиваясь. – Не сейчас. Нет, не сейчас…» * * * Зажиму пришлась по душе землянка, обнаруженная Савой, и он принял решение заночевать в ней. – Не иначе, Доктор нору выкопал, – сказал Ходжа, с восхищением разглядывая землянку. Поднял с земли одеяло, стряхнув с него прилипшие листочки и мелкие травинки. – Эх, жаль костерок замутить нельзя. Щас бы сальца на веточку, да на угли… Ммм! Вкуснотища! – Не покатит, – подтвердил Зажим. – И так мы тут палимся… Начнем костер мутить, дым тут же по лесу разнесет. Придется так. К тому же, – добавил он, – в рюкзаке есть чем согреться. Сообразив, о чем идет речь, Ходжа с готовностью вытащил из вещмешка бутылку со спиртом. – Все остальное тоже выкладывай, – велел Зажим. Он посмотрел на Саву, который сидел словно пришибленный, рассматривая свои чумазые руки. – А ты че расселся? Помогай! Сава встрепенулся и потянулся к консервам. Глядя, как он растерянно крутит банку с сайрой, Зажим бросил ему перочинный нож: – На. Только вены себе не вскрой. Сава молча открыл лезвие, замешкавшись. Затем исподлобья взглянул на Зажима, и это движение не осталось без внимания уголовника. – Смотри, толстяк. Сделаешь глупость, я тебе этот нож в задницу засуну, – предупредил Зажим. – Без шуток. Вздохнув, Сава вонзил лезвие в матово блеснувшую крышку банки, с кряхтеньем принявшись за работу. Запахло рыбными консервами. Ели руками (вилок и ложек не было), молча и торопливо, едва прожевывая куски, запивая нехитрый ужин водой. Зажим с Ходжой изредка прикладывались к бутылке со спиртом. Нос глотнул лишь один раз, Сава же вовсе отказался от алкоголя. – Слабак, – подытожил Ходжа. – Разве нормальный пацан откажется дерябнуть стопку? Да еще под сальце с хлебушком?! – Я вообще не пью, – оправдываясь, сказал Сава. – Ну… организм не переносит алкоголь. Зажим рыгнул, отряхивая с живота крошки хлеба. – Ну вот. Теперь я почти в полном порядке, – лениво протянул он, ковыряясь в зубах желтым ногтем. – Осталась еще одна банка тушенки, – доложил Ходжа. – Вскрываем? – Не нажрался? – усмехнулся Зажим. – Я всегда голодный, – сказал Ходжа, погладив живот. – И ем впрок. – Может, не надо? – робко спросил Сава. – Мало ли, как завтра все обернется? – Я живу сегодняшним днем, – сказал Ходжа, начиная открывать банку. – А до завтра еще дожить надо. Там и видно будет… Нос выловил пальцами последний кусок сайры и, выпив мутную жижу, оставшуюся на дне банки, дочиста вылизал внутреннюю сторону крышки. Сава брезгливо отвернулся, ища глазами женщину. Она неподвижно сидела в углу землянки, поджав под себя ноги и скрючившись, словно испытывая сильный холод. Сава подумал о том, что она вообще не притронулась к еде, лишь немного попила воды. – Хочешь есть? – тихо спросил он, но она даже не подняла головы. С губ Савы сорвался тяжелый вздох. – Все вздыхаешь, валенок? – хихикнул Ходжа. – О чем хоть думаешь? Опять о всяких космических материях? Или лобковые вши замучали? Сава снял очки, тоскливо провел пальцем по треснувшему стеклу, затем снова нацепил их на нос. – Даже если завтра нас встретит ваш приятель Доктор, ничего не изменится. – То есть? – задал вопрос Зажим, сдвинув брови. – Он нам сделает документы? Спрячет? Нет, не думаю… Что мы будем делать дальше? Мы до конца жизни будем шарахаться от собственной тени, – промолвил Сава ничего не выражающим голосом. – Я не смогу нормально спать, зная, что нас ищут. И рано или поздно найдут. – Ого. Поди, уже от страха штаны обдристал? – презрительно спросил Ходжа. – Вот на фига ты живешь вообще? Если ссышься от каждого шороха? Не жри эти консервы, отравишься. Не пей воду, козлом станешь. Хотя ты и так почти уже что… не дыши воздухом, рак подхватишь. Ну что, валенок, продолжить список? Знаешь поговорку? «Хитрый Дмитрий насрал в штаны, а говорит – ржавчина…» Это про тебя. – Толстяк, знаешь, в чем между нами разница? – прищурился Зажим, когда Ходжа закончил. – Ты прогибаешься под обстановку. Ты как тряпка, медуза. Мятая, мокрая и вонючая. От тебя ничего не зависит, и ты ничего не решаешь. А мы против режима. Мы живем, а ты выживаешь. Врубаешься? Сава нервно потер ухо. – Я хочу на свободу. Так же, как и вы. Только… гм… – он замялся, словно подыскивая нужные слова, – законным способом. А вы… – Что «мы»?! – резко спросил Зажим. – Что «мы», жирдяй?! Сава пригнулся, будто получив удар плетью. – Почему вы так ненавидите меня? – прошептал он. Его дрожащие пальцы судорожно мяли и без того изжеванный клочок бумаги, неизвестно откуда появившийся в его руках. – Почему? Если ты такой тупой, объясню, – сказал Зажим. Он растопырил пальцы на правой руке, сильные и цепкие. «Вполне способные сломать шею несговорчивому собеседнику. Такому, как мне», – промелькнула у Савы мысль, и он ощутил, как все его мышцы заиндевели от леденящего страха. И зачем он начал этот разговор?! – Ты никчемный валенок. Не умеешь и не хочешь постоять за себя, – продолжал Зажим. – От этого об тебя все ноги вытирают. Раз. Дристун, которых свет не видывал – кладешь в штаны, увидев таракана. Это два. |