Онлайн книга «Питер Пэн и Венди»
|
— Тише! — крикнула Венди, объяснив им в двадцатый раз, что говорить всем вместе нельзя. — Ты поужинал, Малышик? — Не совсем, мамочка, — ответил Малыш, сделав вид, что заглядывает в чашку. — Он и не принимался за молоко, — вставил Задавака. Ябедничать не полагалось, и Малыш тотчас поднял руку. — Я жалуюсь на Задаваку! — сказал он быстро. Но Джон поднял руку ещё раньше. — В чём дело, Джон? — Можно я сяду на стул Питера? Всё равно его сейчас нет. — Сесть на папин стул?! — возмутилась Венди. — Конечно, нельзя! — Он ведь нам не папа, — ответил Джон. — Он даже не знал, как ведут себя папы, пока я ему не показал. Ворчать не полагалось, и Близнецы закричали: — Мы жалуемся на Джона! Тут руку поднял Шалун. Он всегда вёл себя гораздо скромнее всех остальных (по правде говоря, у остальных скромности не было и в помине), и Венди относилась к нему особенно мягко. — Как по-твоему, — спросил Шалун неуверенно, — я не могу быть папой? — Нет, Шалун. Если Шалун начинал говорить (что случалось не очень часто), он уже не мог остановиться. Как глупо, правда? — Если я не могу быть папой, — произнёс он печально, — может, Майкл разрешит мне стать вместо него младенцем? — И не подумаю! — отрезал Майкл. Он уже улёгся в свою корзину. — Если я не могу быть младенцем, — сказал Шалун ещё печальнее, — можно я буду Близнецом? — Нельзя! Нельзя! — закричали Близнецы. — Ты думаешь, это легко? — Если я не могу быть никем интересным, хотите, я покажу вам фокус? — предложил Шалун. — Не хотим! — заорали все разом. Тогда наконец он сдался. — Так я и знал, — сказал он с тяжёлым вздохом. Тут всех словно прорвало. — А Малыш кашляет прямо на стол! — А Близнецы начали ужин со сладкого! — А Задира ест фисташки с миндалём! — А Задавака говорит с набитым ртом! — Я жалуюсь на Близнецов! — А я на Задиру! — А я на Задаваку! — Ох уж эти мне дети! — вздохнула Венди. — Жизни от них нет! Она велела им убрать со стола, а сама села за штопку — целая груда чулок, и в каждом, как полагается, дырка на коленке. — Ве-е-нди! — канючил Майкл. — Я уже вырос из люльки. Но Венди и слушать его не желала. — Должен же кто-то лежать в люльке, — сказала она. — А ты самый маленький. Без люльки в доме как-то пусто. Она сидела и шила, а мальчики весело играли вокруг. Вглядись пристальнее в их весёлые лица! Запомни получше, как они пляшут возле камина! Таких счастливых вечеров в подземном доме было немало, но этот вечер последний. Над головой у них послышались шаги, и Венди, конечно, первая их узнала. — Дети, папа идёт! Он любит, когда вы встречаете его на пороге! Наверху индейцы распростёрлись перед Питером. — Смотрите в оба, смельчаки! Я сказал своё слово. А потом, как всегда, мальчики втащили Питера за ноги из дерева в дом. Они частенько делали это и раньше, но сегодня — в последний раз. Мальчикам Питер принёс орехи, а Венди сообщил точное время по крокодильим часам. — Ах, Питер, ты их балуешь, — сказала Венди, притворяясь недовольной. — Ну что ты, старушка! — ответил Питер, вешая ружьё. — Это я ему сказал, что мам надо называть „старушка“! — шепнул Майкл Задире. — Я жалуюсь на Майкла, — тут же сказал Задира. Первый Близнец подбежал к Питеру: — Пап, мы хотим танцевать! — Танцуй, танцуй, мой мальчик! — ответил Питер. Он был в чудесном настроении. — А мы хотим, чтобы ты тоже танцевал! По правде говоря, Питер танцевал лучше их всех, но он прикинулся удивлённым: — Я?! Да мои старые кости будут так греметь, что заглушат музыку. — И мама тоже! — Что?! — воскликнула Венди. — До танцев ли мне, с такой оравой? — Но ведь сегодня суббота, — уговаривал Малыш. Вряд ли это была суббота, во всяком случае, мальчики не могли этого знать, потому что они давно уже потеряли счёт дням; но каждый раз, когда им чего-нибудь очень хотелось, они говорили: „Ведь сегодня суббота“ — и добивались своего. — Верно, ведь сегодня суббота, Питер, — сдалась Венди. — С нашими-то фигурами, Венди! — Но ведь мы среди своих! Это наши дети… — Да, ты права! В конце концов мальчикам разрешили потанцевать, только велели сначала надеть ночные рубашки. — А знаешь, старушка, — сказал Питер, греясь у камина и глядя на Венди, вертевшую в руках чулок с огромной дыркой на пятке, — нет ничего приятнее на свете, чем сидеть вечерком у огня в кругу своей семьи, наслаждаясь заслуженным отдыхом! — Да, это чудесно! — подхватила Венди. Она была ужасно довольна. — А знаешь, Питер, у Задиры твой нос. — А Майкл становится похож на тебя! Венди подошла к Питеру и положила руку ему на плечо. — Милый Питер, — сказала она, — у нас теперь столько детей, и я, конечно, уже не та, что прежде. Но ты не хочешь никаких перемен, правда? — Не хочу, Венди. Конечно, он не хотел никаких перемен, но посмотрел на неё как-то странно — часто моргая, словно не знал, спит он или бодрствует. — Что с тобой, Питер? — Я просто подумал, — ответил он испуганно, — это ведь всё понарошку, правда? Будто я их отец? — Ну конечно, — сказала Венди сдержанно. — Видишь ли, — продолжал он виновато, — я почувствую себя таким стариком, если я им взаправду отец. — Но они наши дети, Питер, твои и мои. — Но ведь это не так, Венди? — спросил он с тревогой. — Конечно нет, если ты этого не хочешь, — ответила она. В ответ послышался вздох облегчения. — Питер, — сказала Венди, пытаясь придать своему голосу твёрдость. — Как ты ко мне относишься? — Как преданный сын, Венди. — Так я и думала. Она встала, ушла в дальний угол комнаты и села там. — Ты какая-то странная! — недоумевал Питер. — И Тигровая Лилия тоже. Она хочет мне кем-то быть, но только не мамой. — Конечно, не мамой, — сказала Венди холодно. Теперь я понимаю, почему ей не нравились индейцы. |