Книга Правота желаний, страница 44 – Михаил Армалинский

– Элли, сколько ты должна банку за машину?

– Полторы тыщи, – сказала она.

– Это деньги, на которые Карла хочет устроить свадьбу, – объяснил Пол, – для неё свадьба важнее всего, – добавил он и засмеялся.

Я вытащил чековую книжку и широким жестом выписал на имя Элли чек в полторы тыщи, с треском вырвал и протянул Элли.

Элли посмотрела в чек и передала его Полу. Пол рассмотрел цифру и вскочил с кресла, радостно меня благодаря. Элли настороженно на меня поглядывала и помалкивала.

– Пол, – обратился я к счастливцу многозначительно, – могу я от тебя ожидать ответного благодарного шага?

Пол посерьёзнел, снова опустился в кресло, крутя в пальцах чек. Потом он поднялся, передал его Элли и сказал мне:

– Я слово дал Карле. Нет, спасибо. Я уже договорился, что продам своих телят и на свадьбу должно хватить.

Элли смотрела на меня торжествующе.

– Ну, мы пойдём в кино, – она встала и протянула мне мой чек. Я взял его, разорвал на мелкие кусочки и выбросил в мусорное ведро.

Я подвёз Элли и Пола к кинотеатру и смотрел им вслед, входящим в стеклянные двери, за которыми на плоскогрудом экране демонстрировали романтические выдуманные истории, подобные только что происшедшей со мной.

Тина предлагает снять кольцо, если оно мне мешает. Оно, мол, легко вдевается обратно. Но я нашёл положение, в котором кольцо совершенно не мешает – я его откидываю наверх, и клитор остаётся открытым. Колечко вдето в кожу капюшона, и оно даже становится удобным для того, чтобы за него тянуть наверх и оголять головку, а не делать то же самое скользящими пальцами.

Первый раз Тина вышла замуж, проиграв пари подруге. Таковы были условия. Потому и развелась через пять дней. Теперь она замужем потому, что уж очень хороша была ебля с любовником, вот она и решила закрепить её навечно замужеством. Но как только они стали жить вместе, всё резко изменилось и хорошесть ебли бесследно пропала. Но зато остался быт с маленьким сыном. А муж, так вообще на неё не смотрел. Тина знала, что он встречается с другими женщинами. Он знал, что Тина встречается с другими мужчинами. И для обоих это знание не умножало, а уничтожало скорбь ^[31].

У Тины есть подружка Сандра, ей 21, а Тине – 26.

Подружка живёт с родителями, но сбегает на неделю-две пожить с Тиной и её мужем, а то родители притесняют. Живя у Тины, Сандра гуляет все ночи, берёт по два мужика. Они её ебут нон-стоп. Потом она про секс думать дня два не может. Отлёживается-отсыпается. Но вскоре опять похоть даёт о себе знать, и она исчезает в ночи.

Тина любит лизать Сандре клитор и та кончает, но тихо, про себя, – всё ещё стесняется женщины. В качестве благодарности Сандра пытается лизать Тине, но неуверенно. А вот Тина не стесняется вопить. Зато с мужем Тины Сандра кончала с апломбом и громко. Спали они втроём в одной кровати. Тина не ревновала, только злилась, когда они среди ночи будили её своими стонами.

– Идите ебаться в другую комнату и не мешайте спать, – басила она спросонья.

Но те быстро успокаивались и засыпали.

– Зачем тебе там кольцо? – спрашиваю, залив её изнутри.

– Красиво, и кончать могу, когда хожу – кольцо клитор трёт, – убедительно объясняет Тина, отдышавшись после успешной погони за оргазмом.

На разных местах её плотного тела наколоты татуировки. С одного плеча смотрит цветок, со спины свисает дракон, со щиколотки поблёскивает цепочка под золото. Тина грозится, что хочет ещё несколько наколоть. Красиво, мол.

Язык у неё тоже проколот – насквозь. Штырь с шариками на обоих концах. Когда целуемся, язык ударяется этим шариком о мои зубы. Звон стоит, как от колокола.

– А язык-то зачем было дырявить? – опять спрашиваю.

Тина молча опускается, берёт мой хуй в рот и, двигая головой, прижимает язык шариком к хую и, должен сказать, солидно ощущается. Я даже кончаю быстрее обычного.

Тина поднимается, ложится рядом со мной, кладёт голову мне на плечо и спрашивает:

– Теперь понял зачем?

– Как не понять, – отвечаю.

Муж Тины уехал на рыбалку с друзьями, и она пригласила меня к себе в квартиру. Я всё сомневался, а вдруг муж явится. Но всё-таки решился – Тина пообещала, что Сандра будет дома, и этим меня окончательно соблазнила.

А бояться пришлось не мужа…

Тина открывает мне дверь голая. Поцелуев не жалеет и ведёт за руку в спальню. Там лежит на кровати не иначе как Сандра. Она в лёгком прозрачном платье на голое тело. Рыжая, веснушчатая, горячая. Мой взгляд сразу приклеивается к её отчётливо темнеющему сквозь ткань лобку. Мы здороваемся губами. Тина меня пока раздевает.

Вдруг я вижу: из-под одеяла хвост змеиный огромный вылез. Я отпрянул от голой уже Сандры, что ни в каком бы другом случае не произошло. Тина, как бы только вспомнив о змее, сдёрнула одеяло с кровати и под ним оказался свёрнутый кольцом питон метра на три. Тина надела на руку кольцо, которое медленно расползлось в кривую кишку с мордой, откуда выстреливал язык, и деловито засунула этого зверя под кровать.

– А чего он здесь делает? – спросил я ошарашенно.

– Самое удобное домашнее животное. Кормишь раз в месяц, а играй с ним сколько хочешь.

– Не бойся его, он хороший, – присоединилась к Тине Сандра и поманила меня, раздвинув колени.

Под кроватью ничего заметно не шевелилось, и я снова на неё возлёг.

Сандра рассказала, пока Тина сосала мне хуй, что питону покупают живого зайца раз в месяц. Эти зайцы продаются в зоомагазинах специально для кормления хищников. Оставляют питона и зайца в одной комнате, где почти нет мебели. Заяц в страхе мечется по комнате, потом как бы теряет надежду и забивается в угол. Питон делает бросок, обвивает зайца и слышно, как хрустят его ломающиеся кости. Всё занимает минут пятнадцать. Потом с сытым питоном можно делать всё, что угодно, – надевать на шею и с ним спать, но когда месяц подходит к концу, то лучше от него держаться подальше, потому как нервным становится и задушить может.

– Мы его вчера покормили, – ещё раз утешила меня Сандра.

И тогда, успокоенный, я кончил, впившись в её сизый сосок.

Начали с того, что я взялся обучить Сабру анальному сексу. Ей было уже 40, и в тот единственный раз, когда она позволила кому-то проникнуть в святая святых дерьма, ей было так больно, что больше она никого туда не допускала.