Книга Коктейль из развесистой клюквы, страница 16 – Елена Логунова

— А я откуда знаю? — наверное, теперь плечами пожал капитан. — Может, жениться собирался? Сама понимаешь, не каждая девушка захочет быть Дыркиной. Фамилия не особенно благозвучная.

— Ага, — тупо сказала я. — Угу. Теперь поняла. Значит, Дыркин — это и есть Сударев. И получается, что… Эге!

— Вижу, дошло, — проворчал Лазарчук. — Теперь, подруга, ты понимаешь, что в данном случае не имеешь морального права выступать в качестве независимого журналиста? Понимаешь, молодец. Так что беги к своему начальству и бери самоотвод.

— Бегу, — ответила я, роняя трубку.

Прорваться в кабинет директора с разбегу не удалось — в приемной была небольшая очередь. Первым стоял режиссер Слава, по встрепанному виду которого было ясно, что дело у него совершенно неотложное. Слава нетерпеливо переминался с ноги на ногу, страдальчески морщился, томно вздыхал и даже скреб ногтем филенку двери.

— Славик, ты не перепутал двери? — на всякий случай поинтересовалась я. — Туалет ниже этажом.

— Туалет у нас всюду! — Слава взорвался, как китайская хлопушка. — Основной продукт, который мы производим, — это дерьмо! Мы гадим на нашего телезрителя с экрана, мы выливаем на него фекалии, не оставляя ни единой возможности глотнуть свежего воздуха!

— Славину программу с примой местного балета сняли с эфира, чтобы поставить рекламную передачу «Мир сантехники», — пояснил мне Аслан Буряк, полубоком взгромоздившийся на стол секретарши.

Одним выпуклым черным глазом Ослик ИО подмигивал офисной барышне, а другим бдительно следил, как бы кто не пробился к шефу вне очереди.

— Аслан! — обрадовалась я, тут же придумав, как разрулить сложившуюся ситуацию. — Хочешь сенсационный материал?

Оба глаза Ослика испытующе вперились в меня.

— То ночное ЧП в моем доме, о котором ты делал репортаж, получило неожиданное и скандальное продолжение. Утром одного из жильцов нашего подъезда нашли в своей квартире зверски убитым. У тебя на пленке этот парень снят живым-живехоньким, в обнимку с подружкой…

Я замолчала, собираясь с мыслями, чтобы подать информацию как можно более увлекательно. Мне нужно было, чтобы амбициозный Буряк сам запросился заменить меня на ответственном задании.

— Продолжай, мне интересно, — тут же сказал Ослик.

— Еще бы не интересно! Покойник был редким бабником, и сыщики полагают, что его убил муж одной из его любовниц. Знаешь, как убил? Горло перерезал, едва голову не отхватил!

— Минуточку! Ты хочешь сказать, что твоего соседа-бабника грохнул Носорог?! — сообразил Аслан. — Упасть — не встать!

Я глубоко кивнула.

В полном восторге от собственной догадливости, Буряк хлопнул себя по коленкам и свалился со стола.

— Упал, — прокомментировал Славик, улыбнувшись краем рта.

— Но встал! — откликнулся Алик, подпрыгнув, как ванька-встанька.

— По заданию Алексея Ивановича мы с Вадиком уже сделали небольшой репортажик, но я решила, что должна отдать материал тебе. По праву первооткрывателя это алмазное месторождение — твое.

— Это честно, — важно изрек Ослик ИО.

Слава скептически вздернул бровь и вполголоса спросил меня с интонацией, близкой к утвердительной:

— Что, не хочешь мараться в дерьме?

— Кому дерьмо, а кому и золотая жила, — философски заметила я, кивнув на Ослика.

— Кто журналист, а кто золотарь! — язвительно подхватил Слава.

— Послушай, может быть, ты уже сменишь ассоциативный ряд, и мы закроем тему ассенизации? — попросила я, опасаясь, что Ослик в данном контексте откажется от моего щедрого подарка.

Отделаться от журналистского расследования, навязанного начальством, для меня могло быть жизненно важно. Лазарчук зря ворчать не станет, и, поразмыслив, я перестала обижаться на него за выволочку. Ясно же, что приятель-сыщик беспокоится обо мне.

Ох, а не грозит ли мне реальная опасность? Сразу я об этом как-то не подумала. Но ведь не только я видела убийцу Алика-Александра Дыркина-Сударева, он меня тоже видел! И что у нас получается? Мамочка! У нас получается, что я не просто свидетель по делу: я свидетель, от которого имеет смысл избавиться!

Я задумалась и прозевала момент, когда дверь директорского кабинета открылась и в приемную, тихо переговариваясь, вышли бухгалтер и кассир. В щель закрывающейся двери тут же ужом ввинтился Ослик ИО.

— Куда без очереди?! — взревел режиссер.

Поздно: дверь уже закрылась.

— Вот какашка, — заглазно обругал Слава бессовестного Буряка.

— Тебя прямо переклинило, — посетовала я.

— А что, скажешь, он это не… не удобрение? — Слава кивнул на дверь.

— Удобрение, — покосившись на секретаршу, которую чары кокетливого Ослика не оставили равнодушной, шепнула я в ответ. — Но ты же знаешь, что удобрения приносят пользу.

— И воняют, — буркнул Слава.

Дверь снова скрипнула. В приемную выскочил Буряк, проявляющий поразительное проворство.

— Все, я договорился, что забираю твой материал, — радостно сообщил он мне. — Шеф санкционировал обмен: мне — твое задание, тебе— мое.

— А какое у тебя задание? — насторожилась я.

— Тоже репортаж в «Крим-инфо», — легко отмахнулся Ослик. — Какой-то любитель экстрима только что попал под трамвай. Говорят, задавило парня к чертовой матери, не труп — а мясная нарезка.

— Ой, боженьки! — ахнула я. — Миленькое заданьице я себе выменяла! Хрен редьки не слаще!

Режиссер Слава, успевший взяться за ручку директорской двери, демонически захохотал и назидательно изрек:

— Круговорот дерьма в природе!

И на сей раз я не стала с ним спорить. Зато Вадик ворчал, не переставая: и когда собирался на съемку, и в машине по дороге к месту трагедии.

— Я вам кто, служебная собака?! — кипятился оператор. — Ночь провел в компании ментов и спасателей, ждал взрыва бомбы. С утра пораньше шлялся по ментовским коридорам, потом гонялся за женой убийцы, а теперь еще трамвайного жмурика снимать… А я, между прочим, успел пообедать! Мне кровавые сцены на сытый желудок вредны!

— А я и натощак их с трудом перевариваю, — буркнула я, опасливо выглядывая в окошко автомобиля.

Мы уже прибыли на место, и добросовестный Саша старался подогнать машину максимально близко к месту действия. Я искренне опасалась, что наступлю в лужу крови, едва открою дверцу.

— Да не вибрируй ты, — с досадой сказал мне Вадик, заметив и правильно оценив мою нерешительность. — С жертвой я сам разберусь, а ты давай, топай в народ. Кого мы там трясти будем?

«Трясти» — это в переводе с операторского значит «интервьюировать».

— Директор спортивного клуба «Экстрим» вызвался добровольцем, — отозвалась я, послушно высматривая в толпе знакомого персонажа.