Книга Любовные игры по интернету, страница 37 – Елена Логунова

– Пошли, – согласилась Ирка и толкнула калитку.

Узкая дорожка, ведущая к крыльцу школы искусств, была на городской манер вымощена разноцветной тротуарной плиткой. Само здание было не большим и не новым, но его старательно подремонтировали, опять же не по-деревенски, обшив снаружи светлыми полосками ламината. С резным деревянным крылечком занятно контрастировала остекленная дверь из белого металлопластика.

– Однако не дворец! – оглядев домишко с завышенной претензией на евроремонт, критично заметила Ирка. – Шоколадный король не сильно расщедрился!

– Потратил копейку, а налоговый вычет за благотворительность получит на рубль! – согласилась я, найдя вполне правдоподобное объяснение душевному порыву мецената Колупанченко.

Ирка приблизила лицо к стеклу двери, долго вглядывалась внутрь, а потом разочарованно объявила:

– Там пусто. Ничего нет: ни парт, ни мольбертов, ни пианино со скрипками!

– Эй, вам тут чего надо? – послышался из глубины двора неласковый окрик.

Я свесилась через перила и увидела маленькую женщину неопределенного возраста, поспешающую к нам с дальнего края просторного участка. Тетка, на деревенский манер одетая в ситцевый халат и галоши, сжимала в кулаке хворостину. За ней, пригнув голову, топала бурая скотина коровьей национальности. Теперь я видела, что это бычок, хотя повел он себя не по-мужски. Сбегал к хозяйке, нажаловался на нас и вернулся с подкреплением!

– Я поговорю! – быстро сказала Ирка, спускаясь с крыльца навстречу хмурой тетке.

Похоже, подружка искренне считала себя великим знатоком деревенского этикета и с удовольствием взялась за новую дипломатическую миссию.

– Добренький вам денечек! – завела она. – Мы тута мимо шли и вывеску увидели. Дай, думаем, запишемся в кружок хорового пения или в ансамбль балалаечников!

– Школа покамест не работает, – несильно подобрев, отрезала тетка. Она недоверчиво оглядывала наши явно городские наряды. – А вы кто будете?

– Я буду солисткой народного хора! – нахально заявила Ирка, продолжая свою игру. – У меня четвертое сопрано!

Она набрала в грудь побольше воздуха и взревела:

– Шумел камыш! Дере-е-евья гнулись!

Трусоватый бычок шумно вздохнул, развернулся и потрусил в яблоневый сад.

– Вы мне баки не заливайте! – сказала тетка и сунула мизинец в ухо, выковыривая застрявшие в нем Иркины горловые ноты. – Я не слепая, вижу, что вы не местные! А четвертого сопрано вообще не бывает!

– Вы правы, мы из города приехали! – Я сошла с крыльца, мимоходом саданув локтем в бок самозваную солистку.

В руке у меня была красная книжечка служебного удостоверения. Развернуть корочки я не успела, тетка только взглянула на них и сама сделала поспешные выводы.

– Ну так бы сразу и сказали, что вы из милиции! – Она пожала ситцевыми плечами, смуглое лицо осветилось детским любопытством. – Что, в органах нынче так много баб, что они парами работают? А кто из вас старшая?

– Вот она! – смущенная позорным провалом своего вокального выступления, подруга с готовностью уступила мне главную роль. – Капитан Ло…

– Лазарчук! – быстро сказала я, помешав разговорчивой подружке произнести мою фамилию. – Капитан Лазарчук!

Мне смутно помнилось, что выдавать себя за представителя милиции незаконно, вроде за это даже какое-то наказание полагается. Поэтому, если уж прикидываться ментом, так хотя бы знакомым: Серега Лазарчук, если что, по-дружески простит нас за этот маленький обман и не сдаст куда следует.

Я спрятала удостоверение в сумку, достала оттуда газетку с фотографией и показала ее тетке:

– Вы знаете эту женщину?

– Знала, а как же! – с готовностью ответила та. – Это ж баба Лена Шишкарева!

– Лена? – я восприняла эту новость спокойно.

После того как мы выяснили, что к станичному семейству Лариных наша Татьяна Батьковна отношения не имеет, я подсознательно ожидала чего-то в этом роде. Выходит, она не только не Ларина, но и не Татьяна. Почему-то меня больше удивило другое несоответствие, я кивнула на вывеску и спросила:

– Тут написано: «Имени Л.Ф. Шишкаревой». То есть Лены? А почему не Елены?

– Так она ж не Елена, она Леника была! Леника Шишкарева! – сказала тетка. – Мы с ней, почитай, два года соседствовали! У нас дворы задами смыкаются, во-он там!

– Эротично! – ляпнула Ирка по поводу смычки дворов.

А я послушно посмотрела в сторону яблоневого сада, где бродил неприкаянный бычок. За деревьями виднелся беленый бок приземистой хатки.

– Это ж был ее, бабы Лены, собственный дом! – свидетельница тем временем похлопала коричневой ладонью по балясине крыльца. – Она его под школу отдала, а сама во времянку перебралась. Видите ее, времянку эту? Она саманная, летняя, даже без печки. Я бабу Лену сколько раз спрашивала: «Как ты в этой сараюшке глиняной зимовать-то будешь?» А она однажды возьми и скажи: «Да не буду я в ней зимовать, не волнуйтесь за меня, я скоро в другое место переберусь, далеко-далеко». И точно, как чувствовала, перебралась – дальше некуда! – тетка мелко перекрестилась и вздохнула.

– То есть как это – перебралась? Куда она перебралась? – не поняла Ирка.

А я уже угадала страшную правду и потому не была потрясена, когда тетка объяснила:

– Да на тот свет, куда же еще! Или вы там у себя в милиции в загробную жизнь не верите? – тут она взглянула на Ирку с укором и неодобрением.

– Верим! – быстро сказала я, одновременно наступив подружке на ногу, чтобы она не ляпнула сгоряча чего-нибудь лишнего.

Слова, которые готовы были сорваться у нее с языка, превратились в невнятное мычание. Заинтересованный бычок выступил из сада с ответным приветом.

– Скажите, что вам известно о смерти гражданки Шишкаревой? – спросила я.

– Что и всем, наверное, – тетка почесала висок, поправила платок на голове. – В четверг баба Лена на электричке в город подалась. Наверное, на рынок наладилась, продать чего хотела, у нее ж куры были, у кур яйца, а молочное она у меня брала… В общем уехала она тем утром в город и не вернулась, в аварию там попала и разбилась насмерть. Родни у ей в станице никогошеньки нету, так Наташка Кривцова, соседка слева, ездила в морг на опознание. Опознала, а нам потом сказала, что сильно покалечилась баба Лена, но умерла сразу, не мучилась, потому как шею сломала. Это врач Наташке так объяснил, специальный доктор такой, по покойникам.

– Патологоанатом, – машинально сказала я, тщетно пытаясь причесать растрепанные мысли.

– На завтра похороны назначены, – помолчав, снова заговорила тетка. – Хорошо, что в субботу, люди не на работе будут, смогут проститься с бабой Леной. Она хоть и не простая женщина была, ни с кем особенно не сближалась, но всегда вежливая, приветливая. Мы всем кварталом деньги на похороны собирали, сегодня поминальный обед готовим в складчину, я вот тесто на пирожки поставила… Ой, а тесто-то, наверное, подошло уже! – Она заволновалась и заторопилась уходить.