Онлайн книга «Эта страна»
|
Он садится за стол, спиной к стене, быстро озирается. Климова достаёт из холодильника стеклянную бутылку минеральной воды. – Нет, хочу горячего. Ты знала, что у Зотова родственник воскрешённый? – Да. Он много о нём говорил. – И фамилию называл? Климова включает электрический чайник. – Фамилию?.. Сначала он говорил «этот человек». Потом – просто «он». Он был очень… расстроен?.. скорее, выбит из колеи. Да, сперва разозлился, потом растерялся. Как будто вся его жизнь развалилась. Как будто он узнал, например, что приёмный сын у родителей. Взятый в детдоме от каких-нибудь алкашей. Я говорила тебе, Зотов всегда очень старался, чтобы всё было по правилам. Чтобы всё было опрятно. У него был идеальный порядок – в документах, в жизни. Если бы Василий Иванович отпустил, он бы ушёл в настоящие структуры. – Сбербанк-Газпром? Конечно. С распростёртыми объятиями. Василий Иванович, значит, не отпускал? Ага, а говоришь, пакетики. Нет, нет, только не зелёный. Я его видеть уже не могу. – А потом, когда он привык и пригляделся… Это нельзя назвать смирением. Нельзя сказать, что он решил, что вот, прадедушка, какой ни есть… не отнесёшь на помойку. Он стал его… уважать? Нет, не знаю. Он стал о нём очень много думать. И под самый конец он перестал рассказывать. – До чего он скользкий, этот Кошкин! – говорит полковник Татев с восхищением. Он проверяет, как заварился чай, кивает. – Всё сделал чужими руками – и от всех избавится. Даже меня обдурил. Я ему, конечно, не верил, но я не думал, что он так резко подставит эсеров. Кто же избавляется от эсеров, пока они добывают для тебя власть? – Он вертит в пальцах тяжёлую серебряную ложку. – Нет, я пью без сахара. Значит, пошли вопросы про деньги. Как они поделили эти деньги, Климова? Конфеток у тебя нет? – … – А теперь он говорит, что деньги пропали. – Почему ты мне всё это рассказываешь? – Наверное, потому что тебе это неинтересно. Так и тянет открыть душу. Почему ты мне соврала? – Я тебе много врала. Что именно ты имеешь в виду? – Директор музея к тебе давно не ходит. А вместо себя привёл нашего генерала. – Он был не в форме. Так сразу и не скажешь, что генерал. – Очень всё хорошо вышло. Так удачно всё вышло. Это лучше, чем музейные кражи и даже наркотрафик. У него террористическая сеть под носом, а он с блядьми прохлаждается. Вооружённый мятеж прямо за окошком. И предупреждали ведь, взрывчатку подбрасывали, в мэра стреляли… Может быть, это уже пособничество, а не простое служебное несоответствие? Я тут подумал, если мне родина на радостях отпуск даст и премию за проделанную работу, мы, может, съездим куда-нибудь? Белое море? Чёрное море? Поедем в Константинополь, Климова? – Ты портишь мне настроение. – Я привожу тебя в ярость. Это разные вещи. – И куда мы так движемся? – В никуда. Я готов рискнуть. Промурлыкай что-нибудь ободряющее. – Промурлычь. – Что-что? – Нужно говорить «промурлычь». Плещет, блещет, машет, тычет, кудахчет, мурлычет. – …Пучет. – Нет, пукает. Если ты не имел в виду глагол «пучить». Но там другое окончание. Что теперь будет с родственником Зотова? – Судьба генерала тебя не интересует? – Мне она ясна. За один месяц потерять всех клиентов! – Климова смеётся. – Этот новый мэр, что о нём скажешь? – Биркин? Нет. Думаю, что нет. Он всё с собой привёз, и вдобавок слишком трусливый. Наверное, любит ванильный секс. – Ну, можно и ванильный. – Он не пойдёт за ванильным сексом к тебе. – … – В Москве выбор богаче. – Безусловно, в Москве выбор богаче. Так что ждёт этого бедного родственника? – Он всё правильно разыграл, ничего ему не будет. И на самом деле у него касса пропала, или он говорит, что пропала… Разберутся между собой. Я бы на него поставил. Значит, не поедешь. Почему? – Богатый московский выбор меня пугает. – Что тебя держит в этой дыре? – …Знаешь, Татев, почему все так ненавидят московских? – Потому что мы вкалываем и живём хорошо. – Вкалываете? На каких таких заводах? Вас не любят, потому что вы самозванцы и сами об этом знаете. Позиция абсолютного превосходства предписывает некоторую мягкость манер. Иначе это не выглядит абсолютным превосходством. – …Это всё из-за того, что я сказал «дыра»? – Конечно, это дыра. – … – Погляди, полиция приехала. А ты говоришь, буржуев не охраняют. – Это их на Соборную послали, а они не хотят туда соваться. Орлы. Ну, чем займёмся? Приклони свою дурную голову на мою широкую грудь, и будем размышлять, как нам скоротать эту ночь. – Могу научить тебя играть в пикет. – В пикет? Ну да. Разумеется. Кто бы предположил, что ты играешь в подкидного. Подожди — – Будешь плохо себя вести – сделаю больно. – Одна мысль о тебе делает мне больно. – …Я вот думаю, если деньги взял Зотов, а Зотова убили боевики, зачем тогда стрелять в Василия Ивановича? – …Для тренировки? Одни заговорщики просто не знали о планах других. Или их намеренно ввели в заблуждение. Тебя так интересуют детали? – Честное имя – не самая мелкая деталь. Зотов не стал бы участвовать ни в каком заговоре. Я не верю. Не мог его твой Кошкин настолько заморочить. – Он и не участвовал. Его выманили. Тот, кого ты начал уважать и любить, новоприобретённый прадедушка, звонит в ночи – или когда это было? – и сообщает, что уже едут в твой магазин с автоматами наперевес, а тебе только что, как ты сам проболтался, завезли кассу, и ты, ничего другого не успевая, берёшь её и бежишь, по дороге названивая Василию Ивановичу, который в это время по какой-либо причине недоступен – может быть, как раз здесь, в этом доме, плавает в океане страсти… Это мелкая деталь или нет? – …У них были автоматы? – Нет, откуда. Раздобыть автомат не так легко. – А после покушения все поверили, что у Василия Ивановича рыльце в пушку. – Вот и разобрались. И зачем, спрашивается? Вместо пикета? – Теперь у тебя есть стройная и внутренне непротиворечивая версия. – Да. В этом её главный изъян. Дай мне скидку на ноябрь. Я все четверги не смогу использовать. – Я не работаю с дисконтом. Это плохая примета. И на «Лафройг» не хватит…У кого же эти деньги сейчас? – Что, стало интересно? – Это незаинтересованный интерес. Бескорыстный. Как при чтении детективов. |