Онлайн книга «Суперклей для разбитого сердца»
Разгоняющаяся лошадь раскачивалась, как застигнутый бурей челн, я плюнула на геометрию и обняла похолодевшими руками конскую шею так крепко, что Денис мог бы взревновать. Мельком с обидой подумала, что Денис не заслуживает особого расположения, потому что ничем мне не помог. – Фа, фа! – приветственно и одобрительно посигналила мне фиолетовая «семерка». Машина неторопливо двигалась в кильватере моего четвероногого транспорта. Из окошек мне подбадривающе улыбались Ванька и Зяма. Со дна моей души поднялась темная туча злобы на мужиков, которые все самое трудное в жизни вынуждают делать женщин. – Слезу с лошади – убью! – прошептала я. – Надеюсь, в районе лошадиного стойла еще будут какие-то бандиты, – обеспокоенно сказал Зяма, совершенно правильно оценив выражение лица сестры. – Надеешься, что еще будут бандиты? – непонятливо повторил Горин. – Это еще зачем? – Чтобы Индюхе было кого убить, когда она слезет с лошади! – Ясно, – Ванька хихикнул и бросил внимательный взгляд в зеркало заднего вида. – Слушай, а это не за нами гонятся? Зяма тоже посмотрел в зеркальце. Увидел синюю иномарку, которая выскочила из-за поворота, как идущая по следу гончая, и сначала пролетела место ДТП с участием трактора и фургона, а потом резко затормозила, осадила назад, развернулась поперек шоссе и с места в карьер рванула по следам тракторных гусениц. – Нет, не за нами! – успокоился Горин. С крейсерской скоростью тридцать километров в час мини-караван из верховой лошади и легкового автомобиля сопровождения двигался в сторону города, близкие огни которого красиво загорались в сиреневом небе. – Затормози на минутку! – смущенно попросил доктор Васильич, беспокойно ерзая в кресле. – В кустики? – понимающе спросил водитель, останавливая машину. Не ответив, Васильич распахнул дверцу и вывалился за борт «Скорой» в быстро сгустившуюся темноту, как в черную воду. – Фонарик возьми! – водитель-санитар Трубкин перегнулся через сиденье и протянул доктору миниатюрный осветительный прибор. – Не надо, так обойдусь, – застенчиво отказался Васильич. – Может, и обойдешься, – хмыкнул Трубкин. – А все же советую тебе сначала посветить вокруг! Один мой приятель, царство ему небесное, вот так пописал впотьмах на оголенный электрический кабель… Васильич молча взял фонарик, включил его и отошел. Через некоторое время луч фонарика хаотично заметался – должно быть, доктор потерял дорогу обратно. – Мы здесь, – сообщил Трубкин. И для лучшей ориентации товарища нажал на клаксон. – А, е-мое! – послышалось из темноты. Через пару секунд у открытой дверцы возник Васильич. – Сема, вылезай! – предательски подрагивающим голосом сказал он Трубкину. – Я один не справлюсь! – В каком это смысле? – удивился водитель. – Тяжело мне будет! – нервно оглянувшись, пояснил доктор. – Ты хочешь, чтобы я помог тебе облегчиться?! – недоверчиво спросил Трубкин, тоже начиная волноваться. – Васильич, ты чего? Ты же вроде нормальный мужик? – Я вам, Трубкин, не мужик, я врач! – срывающимся голосом заявил доктор, переходя со свойского тона на официальный. – И как врач бригады «Скорой помощи» приказываю: выйдите из машины и помогите мне перенести больного! – Что, опять?! – Трубкин схватился за голову. Васильич дождался, пока он выберется из машины, направил на придорожные кусты приплясывающий луч фонарика, и в рассеянном желтом свете Трубкин увидел на обочине дороги два больших грязных сапога. Их расположение в пространстве однозначно говорило о том, что обладатель грубой обуви в буквальном смысле протянул ноги. К счастью, после быстрого медицинского осмотра выяснилось, что тип в сапогах жив и даже не имеет внешних повреждений, за исключением шишки на голове. – Похоже, ему грамотно по кумполу звезданули! – пробормотал утомленный приключениями доктор, от волнения сформулировав диагноз в далеко не медицинских терминах. – Значит, тоже наш человечек, – вздохнул Трубкин. – Пойду разворошу кучу на полу: придется нашим пассажирам еще чуток потесниться! Выражая покорность своей причудливой судьбе незлыми матерными словами, Васильич и Трубкин затолкали парня в сапогах в свою переполненную машину и поехали дальше. Обычно разговорчивый, Трубкин озадаченно молчал, только крутил головой, словно у него болела шея. Васильич внимательно смотрел на обочину шоссе, точно грибник, высматривающий на мшистых пригорках молодые сыроежки. Очередное распростертое тело медики подобрали на отметке «10 км» за городской чертой. – О, да это баба! – непонятно чему обрадовался Трубкин. – Чинно лежит, как газета на крыльце! Упоминание о газете всколыхнуло в памяти крепко обалдевшего Васильича воспоминания детства, и он без выражения пробормотал, ситуативно исказив известный стишок про почтальона: – Кто валялся на крыльце с белой тряпкой на лице? Дальше у поэта были слова про ленинградского почтальона. Васильич не придумал, как их переврать, и замолчал. Эстафету стихотворчества неожиданно подхватил Трубкин, провозгласивший: – Вот она, вот она! Заболела вся страна! И без паузы поинтересовался: – Слышь, Васильич, ты как думаешь – это, часом, не эпидемия какая? Одиннадцатую жертву подбираем! Прям чума! Сколько работаю – такого вызова не помню, чтобы почти дюжину человек разом везти! – Типун тебе на язык! Дюжину! – испуганно перекрестился доктор. – Накаркаешь еще! Словно услышав его слова, простуженной вороной закаркала рация. – Третья бригада, мухи сонные, куда пропали? – без разбега заругался женский голос, стервозные интонации которого будили у чувствительного Васильича горячее желание выброситься из машины на полном ходу. – Третья бригада возвращается на станцию, – веско ответил Трубкин. – Больного-то хоть подобрали, лодыри? – ехидно поинтересовалась злобная тетка. – Взяли, взяли! – тоже раздражаясь, ответил водитель. – И не больного, а больных: одиннадцать человек! – Трубкин, ты напился за рулем?! – взвилась невидимая баба. – Ну, третья бригада! Ну, красавчики! – У тебя все? – устало спросил диспетчершу Трубкин. – Тогда пока, целую крепко! Он оборвал возмущенное сопение собеседницы на пронзительно высокой ноте, тихо чертыхнулся, помолчал немного, потом неуверенно ухмыльнулся и сказал Васильичу: – По-хорошему, на этом наше с тобой дежурство нужно заканчивать: мы же за один-единственный рейс доставим в лазарет оптовую партию пациентов! |