Книга Calendar Girl. Никогда не влюбляйся!, страница 26 – Одри Карлан

Мне почти уже казалось, что я нарушаю их уединение. Я явно была лишней на этом празднике жизни. И, несмотря на все те обещания, что я давала себе, во мне начала пробуждаться ревность. Нет, конечно, официально у меня не было никаких прав на Уэса, однако я оставалась его спутницей в течение нескольких ближайших дней, черт побери! Я для пробы прочистила горло. Это ничуть не разрушило чар, которыми она опутала Уэса.

– Знаешь, мы могли бы порепетировать у меня дома какие-нибудь отрывки, чтобы я лучше вжилась в роль.

Она облизнула губы, и уголек ярости, горевший в моей груди, превратился в свирепо гудящее пламя. Кем себя считала эта девка?!

– Э-э… да, конечно, звучит за… – заикаясь, выдал Уэс, и тут меня прорвало.

Я отпихнула Джину с дороги, вежливо вмешиваясь в разговор.

– Дорогой, я умираю с голоду. Ты готов сесть за столик и поесть?

Тут я сама захлопала ресницами, хотя была почти на сто процентов уверена, что такого эффекта они не произведут. Уэс взглянул на меня, тряхнул головой, и по его губам скользнула улыбка. Блеснув глазами, он обвил рукой мою талию и притянул меня к себе.

– Для мисс Миа – все что угодно, – сказал он, поцеловав меня в лоб. – Джина, вы нас извините?

Я покосилась на эту хорошенькую черноволосую плутовку. Она распахнула рот, не веря, что я влезла в ее игру – хотя, по сути, это она влезла в мою.

– Миа? Как в фильме? – недоверчиво спросила она.

Уэс оглянулся на меня с обезоруживающей и обольстительной улыбкой.

– Мне хотелось сохранить какое-то воспоминание о моей девочке, – сказал он, вообще не замечая Джину.

Этот его поступок наполнил мое сердце радостью и одновременно печалью – я ведь знала, что скоро уеду.

– Воспоминание? А куда ты уезжаешь? – спросила она, скрестив руки на пышной груди.

Я глубоко вдохнула и прикрыла глаза.

– В Сиэтл.

Я заметила, что при моих словах Уэс передернулся.

– Да, и зачем же?

– По работе.

Ничего лучшего мне в голову не пришло. Это было правдой, но я не собиралась рассказывать этой чиксе о том, что была наемной помощницей или что Уэс технически был абсолютно свободен и вполне мог оценить ее недвусмысленные заигрывания.

Джина закатила глаза.

– И кем ты работаешь?

– Ну, если говорить об этой работе, то в течение следующего месяца я буду натурщицей для художника.

Джина налепила на лицо фальшивую улыбку.

– И во время этих сеансов позирования на тебе будет хоть какая-то одежда?

Тут она угодила прямиком в яблочко.

– По-моему, достаточно, Джина. Увидимся через неделю на съемочной площадке. Идем, Миа, возьмем что-нибудь поесть и отыщем свободный столик.

Положив руку мне на бедро, Уэс развернул меня и повел прочь от смазливой актриски.

Мы уселись за угловой столик, откуда открывался еще более невероятный вид на ночной океан. Официант принес нам новые бокалы с напитками и поставил между нами тарелку с закусками. Только я откусила было кусочек тающего во рту слоеного пирожка, как Уэс бросился в атаку.

– Значит, Сиэтл?

Я кивнула, не желая говорить с ним об этом.

– И предположение Джины было верным?

Я закинула в рот кусочек вкуснейшей рыбы и чуть не застонала от наслаждения. Черт, этот ресторан был просто потрясающим.

– Было, Миа? Ты собираешься стоять перед этим художником нагишом, пока он будет тебя рисовать?

Вместо ответа я пожала плечами.

– Это простой вопрос, – сквозь сжатые зубы процедил Уэс.

– Может быть. Он иногда рисует обнаженную натуру, так что это возможно, – сказала я, решив, что это будет лучше чистой правды или отъявленной лжи.

Уэс тряхнул головой и жадно отхлебнул пива. После чего он вскочил и ринулся к бару со словами:

– Мне нужно выпить по-настоящему.

Я откинулась на спинку стула и подумала, что вечер становится все более странным. Сначала я ревновала Уэса, а теперь он ревновал меня к какому-то типу, которого ни один из нас в глаза не видел. Что, черт возьми, происходило?

Когда Уэс вернулся к столику, в руках у него был фужер с янтарного цвета жидкостью, от вида которой у меня внутри все сжалось. С той самой первой ночи Уэс старался не пить виски, и я была благодарна ему за это. Зато теперь он вливал его в себя как воду.

– Почему ты сердишься?

Уэс покачал головой.

– Не сержусь, – сказал он, снова сжимая зубы.

Мускул на его челюсти подрагивал.

– Думаю, я в состоянии определить, когда ты сердишься. Мы прожили вместе большую часть месяца.

– А ты вообще хочешь это делать? – наконец спросил он.

– Неважно, хочу я или нет. Я должна! – громко шепнула я, подавшись вперед.

Уэс оглянулся через плечо.

– Ничего ты не должна. У каждого есть выбор. Ты можешь остаться.

Вот оно. Он явно хотел, чтобы я осталась, хотя и знал, что это невозможно.

– Не надо…

– А почему нет! Потому что тогда ты рискуешь что-то почувствовать? – насмешливо бросил он.

Я встала и ушла. Уэс за мной не пошел.

* * *

Из глубокого сна меня вырвал звон бьющегося стекла. Я встала и на цыпочках двинулась по коридору, бесшумно, словно призрак – пока не наткнулась на Уэса. Тот дико хохотал. Половина пиджака все еще была на нем, а вторая обмоталась вокруг руки, пока Уэс пытался из него выпутаться.

Я подошла к Уэсу и стянула с него пиджак. Это оказалось плохой идеей. Едва освободившись, он толкнул меня к противоположной стене и вдавил в нее, прижав губы к моей шее. Он сильно укусил меня, и я вскрикнула, пытаясь его отпихнуть.

– Миа, Миа, Миа, я так хочу тебя. Я не хочу тебя потерять… пожалуйста, – взмолился он, но я понятия не имела, что на самом деле означают эти неразборчивые пьяные слова.

– Успокойся. Давай-ка уложим тебя в постель, – ответила я, стараясь привести его в чувство.

Он прошел пару шагов, после чего схватил меня и прижал к себе. Моя спина врезалась в другую стену. На сей раз он сжал в ладони мою грудь и принялся мять сосок опытными пальцами. Я застонала.

– О да, мне нравятся эти твои тихие звучки. Что-то среднее между стоном и всхлипом. От этого у меня так стоит…

И он не врал, о чем свидетельствовал каменно твердый член, прижатый к моему бедру. Прежде чем я успела шевельнуться, Уэс уже закинул одну мою ногу себе на бедро. Даже пьяный, он совершенно точно знал, что делает – только движения его стали чуть более неуверенными, менее скоординированными.