Онлайн книга «Гений. История человека, открывшего миру Хемингуэя и Фицджеральда»
|
Читая рукопись, которая состояла из миллиона слов, Перкинс обнаружил, что она включает два различных цикла – хронологических и тематических. Первый, как позже отметил и сформулировал Вулф, «был движением, описывающим период скитаний и голода человеческой юности». Это была история, выросшая из идеи о том, что «каждый человек ищет своего отца». Ее героем вновь был Юджин Гант, пытающийся найти самого себя. Этот цикл назывался «О времени и о реке». Другой «описывал период большей уверенности, и в нем доминировало единство страсти». Это была история Джорджа Уэббера, которая все еще называлась «Октябрьская ярмарка». Вторая часть была сравнительно законченной, но автор был согласен с издателем, что вначале следует опубликовать другой материал, тем самым продолжив одиссею Юджина Ганта. Предполагая, что книга может быть издана летом 1934 года, Перкинс и Вулф начали работать в Scribners по два часа ежедневно, с понедельника по субботу. Макс исследовал материал и понял, что хотел бы видеть его в двух вариантах. Половина «О времени и о реке» была закончена, но нуждалась в сокращении. Другую половину нужно было дописать. Они спорили каждый день. Перкинс настаивал, что авторский долг – быть избирательным в процессе написания. А Вулф заявлял, что главная задача автора – осветить для читателя всю жизнь так, как она есть. Как только первые сотни пазлов рукописи были собраны воедино, Перкинс понял, что понадобится еще несколько месяцев, прежде чем рукопись будет готова к печати. Они решили работать в офисе по ночам, шесть дней в неделю. Иногда Перкинс писал короткие указания прямо на страницах: «Вставить отрывок в поезде» или «Закончить с Леопольдом». Другие инструкции были более подробными. СПИСОК ТОГО, ЧТО НУЖНО СДЕЛАТЬ СРОЧНО, В ПЕРВОЙ ЖЕ РЕДАКЦИИ: 1. Сделать богача из вступления старше, среднего возраста. 2. Вырезать ссылки на предыдущие книги и успех. 3. Полностью прописать все диалоги из тюремной сцены и сцены ареста. 4. Использовать материал из Человека на колесе и Авраама Джонса [188] для первого года в городе и всех сцен из университета. 5. Рассказать историю любовного притяжения от начала и до конца, начиная со встречи с женщиной, и т. д. 6. Разнообразить сцены ревности и безумия большим количеством диалогов с женщиной. 7. Использовать описание путешествия домой и шумных городских сцен из Человека на колесе. Вы также можете использовать эти сцены, чтобы привязать их к сцене на вокзале. Поиграйте с его желанием вернуться домой, чувством тоски по родине и беспокойства, а затем можно развить идею, что его родной городок стал незнакомым и странным и что он пришел к мысли, будто больше не может жить там. 8. Возможной концовкой книги может стать возвращение в город, сцена с мужчиной в окне и идея того, что «некоторые вещи никогда не меняются». 9. Касательно «ночной сцены», которая предшествует вокзалу, выпишите как следует все ночные диалоги и события, включая сцену смерти в метро. 10. Вырезать отсылку к дочери. 11. Дополнить все возможные сцены диалогами. 12. Дополнить сцены воспоминаний о детстве дополнительными историями и диалогами. Вулф и Перкинс почти все время проводили вдвоем, и слухи об их работе поползли по Нью-Йорку. Они стали предметом насмешек почти на каждом литературном собрании. «Максвелл Перкинс, редактор Scribners, – человек, обладающий законным правом выражать свое недовольство, – писал критик Джон Чемберлен в «Книге всех времен». [189] – Поговаривают, что мистер Перкинс и Томас Вулф три дня почти врукопашную сражались, прикладывая все усилия, за фразу, которую нужно было обрезать. И что грузовики у всех на глазах привозят рукописи Вулфа прямо к дверям Scribners». Большинство этих историй обросли фантазиями, некоторые были совершенной ложью. Весной 1934 года Вулф решил: пусть его новая машинистка, которая могла разобрать даже то, что сам Том называл «моим запутанным китайским», перепечатает все, что осталось в рукописи, чтобы Макс «увидел всю работу настолько полно, насколько это возможно». Это был необходимый шаг. Том признался своему другу, писателю Роберту Рейнольдсу: «Похоже, я уже не могу сказать, что из этого мое». По поводу Перкинса он написал далее: «Одному богу известно, что бы я без него делал. Однажды я сказал ему, что, когда книга выйдет, он сможет утверждать, что это – единственная книга, которую он когда-либо написал сам. Я думаю, он вытащил меня из моего болота с помощью одной только силы и спокойной решимости». Перкинс и Вулф бились над романом в течение всей весны. «Я жестоко обрезаю и сокращаю ее, – писал Макс в издательство Фрере-Ривза в Лондоне. – Но потом, конечно же, обсужу все с Томом». Глава за главой – Макс часто помечал их окончания – они проверяли каждый абзац и каждое предложение. «Для меня обрезка всегда была самой сложной и неприятной частью писательской работы», – отмечал Вулф в «Истории одного романа». Перкинс привносил в работу объективность и чувство перспективы, которых Вулфу так не хватало. Макс начал со сцены, которая венчала стопку страниц Тома. Сцена начиналась с момента, на котором прервался роман «Взгляни на дом свой, ангел». Юджин Гант, который собрался отправиться за гарвардские холмы, стоял на платформе железнодорожной станции Алтамонта и прощался со своей семьей. Эта сцена включала больше тридцати тысяч слов. Перкинс сказал Вулфу, что ее необходимо сжать до десяти тысяч. В «Harvard Library Bulletin» он вспоминал, как сказал Тому: «Когда ждешь поезда, в этом есть некое беспокойство. Что-то должно произойти. Я думаю, нужно выдержать именно это чувство и не растягивать его на тридцать тысяч слов». Перкинс отметил материал, который может подойти, показал Вулфу, и тот понял, что имеет в виду редактор. Позже Том написал Роберту Рейнольдсу: «Эта обрезка причиняет мне страдания, но я понимаю, что это необходимо сделать. Когда приходится выкидывать что-то хорошее, это ужасно, но, как вы, возможно, знаете, даже самому хорошему иногда просто нет места в общей схеме книги». |