Книга Сеанс мужского стриптиза, страница 23 – Елена Логунова

Мамуля опасливо посмотрела на серое от грязи подслеповатое стекло, по которому потекли ручейки, поежилась и вынужденно признала:

– Да, тут гораздо лучше.

В этот момент в прореху прохудившейся крыши с мелодичным журчанием протекла мутная струйка – и прямо ей на ноги.

– А вот и холодная примочка на больную ножку! – съязвила я.

Успокоившаяся было родительница возмущенно сверкнула очами.

– Ладно, ладно, не сердись! Я сейчас быстренько починю крышу, найду только, чем ее законопатить, – пообещала я, окидывая взглядом разоренный салон древнего авто.

– Может, этим? – мамуля показала на облезлый кусок линолеума, покрывающий пол машины.

– Хорошая мысль!

Я выдернула из-под ее мокрых ног неровный квадрат облезлого покрытия, выскочила из машины и размашистым движением ловко забросила заплатку на крышу «Москвича».

– Ну, как? Не течет? – спросила я, вернувшись в салон. – Бр-р-р! Дождь холодный, уже по-настоящему осенний!

Я отряхнулась, как собака после купанья, и холодные брызги полетели во все стороны.

– Прости, если я тебя намочила, – запоздало извинилась я.

Мамуля молчала. Это было на нее не похоже, обычно она не задерживается с репликами и комментариями.

– Ты там не уснула? – спросила я, оборачиваясь.

Чтобы созерцать собеседницу, мне пришлось перегнуться через кресло, но мамулиного лица я все равно не увидела. Она сидела, свернувшись, словно у нее прихватило живот. Этого еще только нам не хватало! Пожалуй, обезножевшая страдалица с диареей была бы чрезмерной ношей даже для самоотверженной фронтовой медсестры! И лекарств от медвежьей болезни у нас тут никаких нет, разве что лопухов вокруг предостаточно, сойдут за туалетную бумагу…

– Может, тут сохранилась автомобильная аптечка? – без особой надежды промямлила я в затылок согнувшейся в дугу мамули.

– Нет, на аптечку это не похоже! – сказала она, подняв голову.

Глаза у нее блестели, щеки разрумянились.

– У тебя жар? – испугалась я.

– Ты это о чем? – родительница непонятливо прищурилась. – Не болтай попусту, лучше посмотри. По-твоему, что это такое?

Она подвинулась в сторону и позволила мне увидеть пол, который после снятия с него полусгнившего линолеума не совсем обнажился. Я увидела синюю пленку, напомнившую мне большие мешки, в которые мы дома в городе пакуем мусор, если он не помещается в стандартный пакет. Когда папуля готовит торжественный обед по особому случаю, у него бывает очень много очистков и обрезков.

– По-моему, это кусок полиэтилена! – обрадовалась я. – Очень полезная вещь и как кстати нам подвернулась! Из этого мешка можно скроить прекрасную плащ-палатку для нашей фронтовой медсестрички!

– Для кого?! – мамуля растерянно огляделась.

– Для меня!

Я схватила синюю пленку, расправила ее – действительно, новенький мусорный мешок, весьма прочный и, главное, большой!

– У тебя в сумке, часом, маникюрного наборчика не найдется? – спросила я родительницу.

– Самое время заняться ногтями! – ехидно заметила она. – Это на тот случай, если на нас нападут дикие звери, да? Чтобы сражаться с ними на равных, коготь против когтя?

– Есть наборчик или нету наборчика? – терпеливо повторила я.

– Ну, есть!

– Давай!

Мамуля порылась в сумке и выдала мне затребованный инструмент. Я вытащила из кожаного чехла кривые ножнички, пощелкала ими в воздухе, примеряясь, а потом аккуратно вырезала в пакете три круглые дырки – одну побольше, две поменьше. Мамуля смотрела на мое рукоделие с неподдельным интересом.

– И что это будет? – спросила она.

– Не будет, а есть!

– Мы будем это есть?! – ужаснулась мамуля. – Ну, нет! Ты как хочешь, а я с моим гастритом нипочем не переварю полиэтиленовую пленку! Даже мезим не поможет, я думаю! И потом, питательная ценность упаковочного пластика равна нулю!

– Нулю равны чьи-то умственные способности! – съязвила я. – Включи воображение, писательница! Какая еда? Это одежда!

– Хрен редьки не слаще! – ляпнула она, не сумев полностью отойти от темы еды.

– Попрошу без критики! Лучше помоги мне, потяни снизу… Вот так, очень хорошо!

С мамочкиной помощью я влезла в мешок и просунула в соответствующие отверстия лицо и руки.

– Ну, как? – красуясь, я повертелась на месте.

– Жуть! – содрогнулась мамуля. – Ты похожа на полуфабрикат в нарушенной вакуумной упаковке! Вся такая синюшная, с квадратной головой! Видел бы тебя Казимир!

– Наш Зяма?

– Нет, его тезка Казимир Малевич! Он нарисовал бы с тебя новую гениальную абстракцию – «Синий прямоугольник с ручками»!

– Ручки действительно мокнут, – посетовала я, пропустив мимо ушей мамулину шпильку.

В данный момент мне было абсолютно безразлично, какую картину нарисовал бы художник с моей мусоро-мешочной натуры – хоть «Синий прямоугольник с ручками», хоть «Купание красного коня с ножками».

– Рукава бы плащику не помешали, да уж ладно, как-нибудь обойдусь. Главное, все остальное в сухости. В принципе я обновкой довольна, – резюмировала я.

Большой просторный мешок укрыл меня с головы до колен. В такой упаковке я чувствовала себя достаточно хорошо экипированной для марш-броска через мокрый лес.

– Все, ты сиди здесь, а я пошла! – сказала я мамуле.

– Куда это? – неприятно удивилась она. – Куда ты пойдешь – одна, да еще на ночь глядя?

– К людям, конечно, за помощью, куда же еще? С тобой, хромоножкой, на пару мы всю ночь топать будем, а сама я быстро обернусь.

Я бесцеремонно порылась в ее сумке, вытащив флакон лака для ногтей и связку ключей на брелочке с лазерной указкой. Лак зажала в кулаке, а брелок втиснула в холодную ладошку родительницы.

– Это мне зачем? Вроде здесь нет ключа от замка зажигания? – невесело пошутила мамуля.

– Это тебе, чтобы отпугивать диких зверей, если они будут тобой излишне интересоваться, – объяснила я. – Увидишь волка или медведя – свети ему прямо в глаз, звери очень этого не любят! Двери закрой, сиди тихо, жди моего возвращения. Я побегу быстро и скоро вернусь с помощью.

Мамуля тоскливо вздохнула, прощально помахала мне ручкой и задраила все люки. Я ободряюще улыбнулась ей, согнула локти и легким спортивным бегом двинулась по колее, в незапамятные времена пробуровленной в лесной почве колесами «москвичонка».

Спасибо рукодельному плащику, дождь мне несильно досаждал, только в глаза, не защищенные никаким козырьком, то и дело попадала вода. Я жмурилась, бессмысленно вытирала физиономию насквозь промокшим рукавом джемпера и продолжала бежать по заросшей колее, время от времени останавливаясь, чтобы экономно мазнуть по стволу какого-нибудь деревца кисточкой с алым лаком для ногтей. Это была страховка на случай, если я собьюсь с дороги.