Онлайн книга «Банда отпетых дизайнеров»
|
Костя одним мягким прыжком переместился к открытому дверному проему. Вторым прыжком он перенесся к низкой четырехугольной башне, сложенной из ящиков со спелыми томатами, и из-за угла этой помидорной пагоды увидел сутулую фигуру в развевающемся полосатом покрывале. Обрадовался, что долгожданный таджикский курьер наконец-то появился, и тут же увидел вторую фигуру, поспешающую за первой. К счастью для Кости, эту вторую фигуру он увидел только со спины, в противном случае созерцание чудовища с фиолетовой мордой надолго повергло бы его в оцепенение. А так Костя остался вполне дееспособен и умом не тронулся, даже наоборот, моментально сообразил, что происходит: ясное дело, за курьером увязался хвост! – Ничего, хвост мы отсечем! – зловеще молвил мастер восточных единоборств и рубанул воздух ребром ладони. Мехти бежал к тайнику на границе колхозной бахчи и кукурузного поля. Там под узкой дорогой была протянута старая дренажная труба. Свою основную водоотводную функцию она не исполняла, потому что давно и основательно была забита грязью и разным мусором. Впрочем, со стороны бахчи труба недавно была расчищена примерно на метр. В эту нору Мехти должен был затолкать свой хурджин, но сделать ему это не дали. Едва курьер запихнул упакованный груз в тайник, как на его согнутую спину коршуном упал Зяма! – Стой, морда контрабандистская! – басовито рявкнул он, все еще находясь в плену ассоциаций с «Белым солнцем». – Сам стой! – с выкриком, абсолютно нехарактерным для тэквондо, налетел на них третьим Костя Ким. – Стой, Кхай! – взмолился, не поспевая за шустрым внуком, старый Пунь. – Стоять! Милиция! – выныривая из-за помидорной пагоды, издали гаркнул майор Коваленко во все луженое милицейское горло, умягченное знатным самогоном. – Милиция! Милиция! – услышав этот крик, жалобно взвыли в отдалении таджикские беженцы. Костя и Мехти, оба не глухие, при слове «милиция» бросились бежать в разные стороны. Оглушенный Зяма, не успевший даже ухватиться за угол кожаной сумы, остался лежать на земле. Старик Пунь, проводив взглядом убегающего внука, перевернул Зяму на спину, уронил книжку и озадаченно поскреб голый подбородок. – Попался, гнида! – подлетев поближе, торжествующе вскричал Коваленко. На разбегающихся брюнетов он не обратил особого внимания, сосредоточив его на подозрительном блондине. Майора ждал сюрприз! Сползая с чердака по веревке, он пропустил момент превращения Зямы в гуманоида, в пылу погони ориентировался на розовое пятно его рубашки и оказался совершенно не готов увидеть жуткое чучело, чья лиловая, с длинным светлым хвостиком, голова напоминала огромную редиску. – Шо це таке?! – изумился Петро на языке предков. В отличие от майора, закаленный жизнью Пунь не утратил дара русской речи, которую лишь самую малость портил неистребимый акцент. – Я думаю, это Синюска, – доброжелательно объяснил он. – Хто-о?! – Синюска! – любезно повторил Пунь. – Такая красивая синяя девуска с дли-и-инной косой! Он поднял с земли упавший учебник и раскрыл его на нужной странице. – Иван Бажов, сказка «Синюшкин колодец», – прочитал майор. При слове «колодец» он машинально посмотрел на дыру в земле, заметил в ней крупное вложение в виде экзотического кожаного саквояжа и обрадованно потянулся к нему. Тут из многострадального корейского огорода с бешеными гортанными криками выскочили потомки башибузуков Селим и Султан. На скаку один благородный турецкий принц размахивал, точно саблей, цветущим подсолнухом, а другой замахивался испачканным землей деревянным колышком с обвившимся вокруг него цветущим растением семейства бобовых. Перекрикивая друг друга, братья орали весьма приятные слова – названия сладких плодов и фруктов, с коими они сравнивали (не в пользу всей этой ботвы) дивную красоту русских наташ. – Ай, персик! – на бегу распевался Селим. – Арбуз спелый! – голосил Султан. – Сладкая фига! – Хурма! Хурма! Осторожный Пунь отступил в кукурузу при первых же звуках янычарских воплей и уже оттуда с затаенной скорбью смотрел на свою цветущую зелень в руках турецких налетчиков. Майор Коваленко, занятый вызволением из нутра дренажной трубы пухлого азиатского хурджина, замешкался при упоминании фиг и особенно хурмы, нахмурился и без задержки схлопотал по голове крепкой палкой в декоративной гороховой оплетке. Горячий парень Селим стукнул майора без раздумий и от души, потому что принял его за конкурирующего принца, практикующего абсолютно неправильный подход к русским красавицам. У Селима были основания для такого заблуждения: раскинувшийся Зяма в розовой рубашечке с рюшами и змеящейся по земле рыжей капроновой косой издали смотрелся типичной поверженной наташей, а угрюмо нависший над ним дюжий майор здорово походил на насильника! Незаслуженно схлопотав по голове, майор с большим удивлением помянул все тот же фрукт: – Какого фига?! – не дождался ответа, закатил глаза и полег на Зяму вторым этажом. Выглядело это очень эротично. Селим и Султан завистливо взвыли и, отталкивая друг друга, кинулись вызволять из майорских объятий Зяму, который и сам уже зашевелился. Ноги его – единственный фрагмент, не закрытый массивным телом павшего майора, дергались, дополнительно травмируя невезучие итальянские мокасины о выпирающие из земли корневища. – Это я тебя спас, моя наташа! – поспешил объявить Селим, сталкивая с постанывающего Зямы бессознательного майора. – Моя наташа! – тут же ревниво заспорил с младшим принцем старший. – Фу-у-у! – тяжело вздохнул освобожденный Зяма и вяло обмахнул синюшную капроновую морду оранжевой косой. Башибузуки горестно охнули. – Ладно, брат, пусть эта наташа будет твоя! – первым придя в себя, великодушно уступил Султану Селим. – Я себе другую поищу! Он отбросил в сторону палку с помятой бобовой плетью и быстро зашагал прочь. – Ай, чернослив! – испуганно глядя на фиолетовую безглазую морду с приплюснутым носом и черными губами, по инерции продолжил плодово-ягодную тему Султан. Он уронил свой подсолнух под каблуки Зяминых башмаков, повернулся и порысил вслед за братом. – Финик сушеный! – донеслось из-за помидорной пагоды. – А куда все делись? – завертел фиолетово-оранжевой головой слегка дезориентированный Зяма. Мудрый Пунь сидел в кукурузе и помалкивал. Майор Коваленко, которого Зяма увидел не сразу, лежал на земле и помалкивал. Хурджин, частично торчащий из трубы, тоже не издавал ни звука, но его-то Зяма заприметил. Он протянул руку и боязливо прикоснулся к кожаному мешку, подозрительно похожему на округлый бок звериной туши. – Собака или не собака? – прошептал Зяма. Предполагаемая туша была умеренно-теплой. Это побудило Зяму задаться новым тревожным вопросом: |