
Онлайн книга «На сеновал с Зевсом»
Алекс одернул на себе пиджак. Он надевал парадный костюм нечасто и чувствовал себя в нем неуютно. – Пошли! – скомандовал Юстас, первым выходя из лифта. – И смотри там, чтобы ни одной улыбочки, ни одного словечка! – Я ж не дурак! – обиделся Алекс, след в след, как по кочкам на болоте, шагая за товарищем по пушистому ковру. – Простите, вы к кому? – За конторкой, похожей на стойку бара, приподнялась симпатичная медсестрица. – К госпоже Лушкиной, – веско ответил Юстас, на ходу ловко распахнув и тут же шумно захлопнув служебное удостоверение. – Позвольте, я вас одену! – Приятно фигуристая девушка выскочила из-за стойки с халатом в руках. – Лучше разденьте! – пробормотал Алекс, непроизвольно облизнувшись. За эту вольность Юстас наградил балагура сердитым взглядом, а медсестричка выдала слишком короткий халат с подозрительными рюшечками на рукавах. – Слышь, Юрка? Тебе не кажется, что это женский халатик? – с сомнением разглядывая большую перламутровую пуговицу и незряче спотыкаясь, задумался Алекс. – Неважно! Юстас остановился под дверью, снова поправил узел галстука и четко, как дятел, постучал: – Тук-тук-тук-тук-тук! Галина Михайловна, вы позволите? – Да. Возле широкой кровати, как часовой, высилась капельница. Женщина, лежащая в постели, показалась Алексу очень старой. Казалось странным, что эта некрасивая пожилая особа обожает молодых мужчин атлетического телосложения и не стесняется добиваться их внимания всеми возможными способами. Алекс на всякий случай постарался ссутулиться. Он успел навести справки и выяснил, что Галина Лушкина, владея контрольным пакетом акций спортивного клуба «Геракл», предпочитает получать свои дивиденды натурой. И в ночных клубах города ее хорошо знают и ценят, как постоянного клиента, если не сказать – оптового покупателя. А уж о том, как утомительно внимательна Сама Лушкина к молодым и симпатичным подчиненным мужского пола, Алексу не раз рассказывал Юстас. Бедный Юрка! В самом начале своей работы в «ЮгРосе» он, чтобы избавиться от приставаний хозяйки, вынужден был наврать про бандитскую пулю, отстрелившую отнюдь не ухо! Ну, за те деньги, которые там платят начальнику охраны, можно и евнухом прикинуться. Алекс с трудом подавил неуместный смешок и спрятал раскрасневшееся лицо за плечом Юстаса, но тот качнулся в сторону: – Галина Михайловна, это тот самый человек, о котором я вам говорил. – Частный сыщик? Голос у Самой был хриплый, больной, но взгляд неожиданно ясный и цепкий: – В милиции все улажено? – Да, – Юстас коротко кивнул. – Официальная версия – самоубийство. – Хорошо, – острый взгляд Самой переместился на Алекса. – Вы в курсе своей задачи? – В общих чертах. – Он стойко выдержал пронзительный взгляд и сдержанно кивнул. – Вы хотите, чтобы я провел независимое расследование и выяснил причину, которая толкнула вашу дочь на самоубийство. – На убийство! – Что? – Алекс вопросительно посмотрел на Юстаса. Тот неуютно поежился, кашлянул и пробурчал: – На самоубийство и попытку убийства – два в одном. – Ариэлла пыталась меня убить! – некрасиво кривясь, объяснила Сама. – А когда у нее не получилось, она убила себя! И теперь я хочу знать имя мерзавца, который хотел уничтожить меня руками собственной дочери! – Вы кого-нибудь подозреваете? – спросил Алекс, вытаскивая из кармана записную книжку. Что-то подсказывало ему, что список «мерзавцев», страстно желающих Самой Лушкиной скорейшей кончины, должен быть длинным. – Того, кому это выгодно, – многозначительно заметил Юстас. – Есть такой человек, – сказала Сама. – Пишите имя: Михаил Брониславович Савицкий… Во дворе нашего дома я встретила папулю. Деловито помахивая большой парусиновой сумкой, он следовал в направлении овощного рынка и приветствовал меня словами: – Дюшенька, ты сегодня пораньше? Молодец, поможешь мне с профитролями. Я сразу же пожалела, что не задержалась на работе до глубокой ночи. Папулин овощной суп-пюре с профитролями вкусен, полезен и питателен, но приготовление его подразумевает мытье и чистку огорчительно большого количества бугристых твердых корнеплодов. – А что, больше никого нет? – огорченно спросила я, втайне надеясь передоверить почетные обязанности кухонного рабочего бабуле. – Почему? Дома мама с Зямой сидят, – ответил папуля, ничуть меня этим не обрадовав. На мамулю с братцем, в смысле дежурства по камбузу, рассчитывать не приходится. Они у нас натуры творческие, к суровым реалиям кухонного быта решительно не приспособленные. Так что я могла считать, что дома вообще никто не сидит, да так оно в принципе и было: Зяма лежал, а мамуля вертелась у зеркала. – Отличное платьице, – похвалила я, метко забросив сумку на рогатую вешалку. – Папуля его видел? – В общем, да, – уклончиво ответила мамуля, при упоминании ревнивого супруга непроизвольно защипнув сверхдлинный разрез на бедре. – А в частности? – не отстала я, выразительным взглядом показав, о каких именно частностях спрашиваю. Мамуля повернула корпус вправо, а голову влево и попыталась в этой йоговской позе произвести замеры обширного выреза на спине. Я помогла ей добрым советом: – Под это платье нижнее белье лучше не надевать. – Ладно, не буду, – с готовностью согласилась она. Я подняла брови: – Можно узнать, куда это ты собираешься? – Не я – мы с тобой собираемся! – Родительница покачала головой, на которой уже была сооружена элегантная вечерняя прическа. – Конечно, если у тебя нет других планов на вечер. – Абсолютно никаких, мамочка! – горячо заверила я, с большой радостью послав к чертовой бабушке овощные профитроли. – Когда идем? Жизненный опыт подсказывал мне, что имеет смысл убраться из дома раньше, чем папуля вернется с буряками и репками. – А куда мы идем, тебе неинтересно? – уколола мамуля. С губ само рвалось: «Все равно, лишь бы не на кухню!», но я промолчала. Необязательно было просвещать родительницу относительно того, какая именно альтернатива сподвигла меня принять ее любезное предложение без расспросов и уговоров. – Мы собираемся в театр! – так и не дождавшись ответа, торжественно сообщила она. – Опять?! – ляпнула я. – Ты уже была в театре? – удивилась мамуля. Она выразительно оглядела меня с непричесанной головы до туфель, на которых оставила зримые следы окопная глина, и недоверчиво хмыкнула. – Я туда уже собиралась, – ответила я. |