Книга На сеновал с Зевсом, страница 38 – Елена Логунова

– Что новенького в Средиземье? – ехидно спросила я, под шумок залезая в миску с равиолями своей ложкой. – Не открыт ли эльфийский секрет сексуального долгожительства? Не замечено случаев близкородственного скрещивания хоббитов с хомяками?

– Что такое? Некуда податься, некому отдаться? – Зяма показал, что и он не чужд как фамильного ехидства, так и проницательности.

Формулировка была хамской, но точной, поэтому я не треснула братца по макушке его любимым «Пластилином колец», а задумалась над вопросом: не податься ли куда-нибудь, в самом деле? Раз уж с действием по второму глаголу как-то не складывается… Я выспалась и жаждала активных действий.

– Дюша! – позвала мамуля из прихожей. – Куда ты дела мою любимую расческу? Металлическую, с длинным хвостиком?

Я напрягла память. Расческу с мелкими частыми зубьями и длинной, острой, как стилет, рукояткой мамуля всегда носит с собой, но в ее маленькую сумочку для светских выходов этот парикмахерский инструмент не помещается. Когда мы с родительницей ходили в ТЮЗ на шокирующее «Яблоко раздора», маман доверила свою любимую расческу мне, а я сунула ее карман.

– В моем черном плаще! – крикнула я.

– А где плащ? – не унималась мамуля.

– Ой! Плащ! – Я уронила ложку в миску, заляпав брызгами сметаны священную книгу хоббитов и собственного брата (причем вытирать он бросился в первую очередь не себя, а возлюбленного «Властелина»). – Я забыла его в театре!

«Ну, вот, теперь есть куда податься!» – удовлетворенно молвил мой внутренний голос.

Я залпом выпила чай, приготовленный Зямой для себя, успокоила встревоженную мамулю клятвенным обещанием вернуть ее любимую расческу в самом скором времени и побежала собираться.

Трошкина, которой я позвонила между экипировкой и нанесением боевой раскраски, согласилась составить мне компанию. Но, когда я в условленное время поскреблась в ее дверь, подружка крикнула:

– Сейчас, сейчас, одну минуточку, я только памперс надену!

«Что она наденет? – недоверчиво переспросил внутренний голос. – Памперс?! Ты вообще куда ее звала?»

– В театр, – недоуменно пробормотала я.

Я, конечно, упомянула, что мы идем в ТЮЗ, но не ожидала, что Трошкина настолько серьезно подготовится к роли юного зрителя.

«Может, без Алки обойдешься? – заколебался внутренний голос. – Толку-то с такой инфантильной спутницы! Глядишь, еще на ручки проситься станет!»

– Алка, ты где? – Я решительно внедрилась в прихожую.

– Здесь! – крикнула Трошкина из комнаты, дверь в которую по-прежнему утепляло синее приютское одеяло.

– Всем привет, – растерянно сказала я, заглянув в помещение, где отчетливо пахло аптекой. – Алка, что это? У тебя опять новый кобель? Или это подружка для Фунтика?

– Это он и есть, – непонятно ответила Трошкина, пришлепнув липучку памперса, аккуратно напяленного на попу незнакомой мне черной собаки. – Это сам Фунтик, просто я его покрасила. Для конспирации.

– А в памперс ты его для чего одела?

– Чтобы он мазь не стер, – Алка отпустила непривычно брюнетистого бульдога и пошла в ванную. – Погоди, сейчас руки вымою, и мы пойдем. Вот холера эта ихтиоловая мазь, такая липкая, фиг отмоешь!

– Разве ихтиоловая мазь помогает для профилактики бешенства? – Мне очень хотелось понять, что происходит, но никак не удавалось.

– Этого я не знаю, но ихтиоловая мазь совершенно точно помогает при ожогах первой степени! – проорала Алка, перекрикивая шум воды.

Историю получения Фунтиком ожога первой степени на пятой точке я выясняла уже по дороге в ТЮЗ, и к театральной проходной мы с подружкой подошли, продолжая обсуждать варианты лечения волдырей на попе. Эта тема неожиданно органично вплелась в оживленную беседу группы девиц, куривших на крыльце. Зябко переступая на холодном бетоне ногами в тонких чешках, они проводили сравнительный анализ эффективности патентованных и домашних средств для борьбы с целлюлитом и тоже через слово упоминали проблемное мягкое место.

– А я вам говорю, лучше всего перед сном хорошо размятые капустные листья на ягодицы налепить! – авторитетно заявила долговязая дева в короткой маечке и лосинах.

Широкие плечи любительницы капусты укрывал потрепанный гусарский ментик. Она затушила окурок о подоконник и сказала, закрывая дискуссию:

– Разглаживает, как утюгом!

– Ты спятила, Галка, утюгом?! – не дослышав, испугалась голенастая барышня в спортивных штанах и пушкинской крылатке. – Потом вся задница в пузырях будет!

– Да не будет никаких пузырей, если ихтиолкой мазать! – громко сказала Алка, по ошибке приняв чужой голос за мой.

– Что такое ихтиолка? – Заинтересованные девы взяли нас с подружкой в плотное кольцо и увлекли за собой.

Мы не сопротивлялись, так как собиралась попасть в театр, а с парадного подъезда этим вечером никого не пускали: спектаклей нынче не было.

– Ихтиолка – это ихтиоловая мазь, она продается в любой аптеке, стоит сущие копейки, но весьма эффективна, – как всегда, добросовестно ответила на поставленный вопрос бывшая отличница Трошкина.

За ликвидацией фармацевтической безграмотности театрального населения мы незаметно миновали вахтера. За поворотом коридора частично костюмированные девы нырнули в приоткрытую дверь, из-за которой доносились звуки музыки, дружный топот, скрип прогибающихся досок и раздраженный мужской голос:

– И-раз, два! Вера, отстаешь на полтакта! И-раз, два, три, четыре! Животы подобрали, буренки! Носочек тянем! Тянем, я сказал! Стоп!!! Вашу мать!!! – Далее пошло нецензурное.

– Давненько я не бывала в храме культуры, – пробормотала Трошкина, встревоженно озираясь.

– Посторонись! – толкнув ее плечом, угрюмо буркнул мускулистый гражданин в маске рогатого Быка с выпученными и красными, как спелые вишни, глазами.

Место стыка накладной бычьей головы с человеческой шеей закрывало широкое золотое ожерелье, фасон которого театральному костюмеру явно навеяла этническая коллекция украшений «Булгари». Я сама совсем недавно облизывалась на такой массивный ошейник с каменьями в модном каталоге.

– Простите! – вякнула Алка, влипая в стенку.

И, когда гламурный Бык протопал на сцену, шепотом спросила:

– Это кто?

– По-моему, Минотавр, – ответила я. – Похоже, режиссер Тупиковский продолжает разрабатывать героическую тему мифов Древней Греции. А костюмы у них тут эффектные!

– Да-да, надеюсь, нам не встретятся горгона Медуза и Лернейская Гидра, – пробормотала Трошкина, которая очень хорошо знала мифы и очень плохо относилась к пресмыкающимся.

А я на фразе о богато костюмированных персонажах вспомнила о своем дорогом плаще и завертела головой в поисках каких-нибудь указательных табличек. Плащик мой остался в гардеробе, а дорогу туда я смогла бы найти только из парадного фойе.