Книга Любовница лилий, страница 5 – Ярослава Лазарева

– Нехорошее это место, – после паузы сообщил Петр Иванович. – Тяжело мне тут. Даже хотел уходить. Хотя платите вы много, да и нет вас месяцами… так-то легкая это работенка, но уж очень бывает жутко.

– Да в чем дело? – начиная раздражаться, повторил Виктор. – Говорите яснее.

– Матушка ваша… царствие ей небесное… тут померла-то. Соседский садовник как-то упомянул, что несчастный случай это, упала со стула, сломала шею, – торопливо проговорил Петр Иванович.

– Это так, – глухо подтвердил Виктор.

– Да видно не упокоилась ее душа, – переходя отчего-то на шепот, сообщил сторож.

– А вы не злоупотребляете крепкими напитками? – резко поинтересовался Виктор.

– Да что вы! – замахал руками Петр Иванович. – Я вообще не пью, да и мяса не ем вот уж с десяток лет. Веган полный, как говорится. Или вы забыли? Я же подробно вам все о себе докладывал, когда на работу нанимался.

– Простите, – ответил Виктор. – Но вы мне такое заявляете!

– Понимаю, матушка ваша…

– А можно подробнее? – зачем-то попросил Виктор, хотя почувствовал, что, обладая особой восприимчивостью, вызванной определенным образом жизни, Петр Иванович вполне мог видеть призраков.

– Что ж, воля ваша, – после паузы сказал сторож, трижды перекрестился и зачем-то отошел от крыльца на несколько шагов.

Виктор последовал за ним. Он сканировал поле собеседника, но ничего опасного не видел. Все выглядело гармонично. Петр Иванович был здоров и физически, и психически. Сторож тяжко вздохнул, опустил глаза и быстро продолжил:

– Тени тут непонятные, сам видел. Даже святую воду принес, все время у меня в сторожке баклажки с ней стоят. Ходил как-то ночью, стены дома вашего кропил. Но появляется она… женщина… неясный силуэт, как в тумане образ. Слыхал, что часто неупокоенные души возвращаются на место своей смерти, будто привязанные к нему. Надо бы батюшку вызвать, пусть обряд какой проведет. Да и молебен вы бы заказали, не помешает… А еще мужчину видел, и тоже будто призрак.

– Почудилось вам, – сказал Виктор. – Всякое бывает. Было еще что-то более конкретное?

– Вы уж извините, – смущенно продолжил сторож, – но однажды проглядел я, и какая-то деваха сюда забралась. Уж как мимо меня проскочила, не понимаю!

– Что за деваха? – насторожился Виктор.

– Смазливая, молоденькая, волосы черные, длинные, юбчонка едва зад прикрывает… Ну понимаете, какого сорта мамзель. И как она тут оказалась? Я территорию обходил, а она спокойнехонько себе сидит в беседке, что позади дома. Нога на ногу, кофтенка с вырезом и сиськи наголо, как говорится. Ой, простите, но выражение это в точку. Курит и на пол сплевывает. Я погнал ее, полицией пригрозил, а она давай мне глазки строить, да авансы раздавать. И так мне голову заморочила, что я сам чуть ли не закурил с ней за компанию… И это после стольких лет воздержания от табака!

– Она не представилась? – поинтересовался Виктор и нахмурился.

Он практически был уверен, что это его давняя подружка-прилипала.

– Чудное у нее имя, заморское, такое сразу запоминаешь, – ответил Петр Иванович. – Моника!

«Так и есть! – подумал Виктор. – Кто бы сомневался! Она пасет Николая и наверняка таскает его на место преступления, чтобы выжимать из аморфа как можно больше негативных эмоций. Ничего-то не меняется в этом мире!»

– Ты ее выгнал? – сухо уточнил он.

– С трудом. Навязчивая такая девица, всякие глупости мне предлагала, – признался Петр Иванович. – Но я кремень, меня такими штучками, как красивые глазки и выпяченная грудь, не возьмешь. Но эта Моника, скажу я вам, гипнотическая личность.

– Больше она не появлялась? – спросил Виктор.

– Нет, не видал. Заезжая какая-то девка, так мне показалось. На местных не очень похожа. Сказала, что любит достопримечательности и типа зашла сюда в боковую калитку заднего двора, дом понравился. А чего в нем особенного? Обычный загородный, таких тут много. Кокетничала, мне льстила, не понять зачем, кое-как выпроводил. А калитка-то и правда оказалась открытой, за это простите, хозяин. А ближе к ночи мне будто показалось, что снова эта Моника тут шляется. Запах ее духов я почувствовал. Сладкие они у нее, аж приторные. Я ж давно не курю, вот обоняние полностью восстановилось и даже обострилось. Запахи отлично нос мой чует. Я обошел вокруг дома, но ее не было. А вот… призраков увидел. – Сторож перешел на шепот. – Будто мужчина какой-то, но не стоит, а ползет как бы на коленях, а ползет он к привидению… Женщина во всем белом, чисто ангел, глаза светятся небесным огнем… протянула она руку к мужчине и будто волосы его гладит, а он весь трясется в беззвучных рыданиях. Такое вот я увидел, чуть с ума не сошел от страха. А потом раздался мерзкий смех, но я отчего-то узнал голос Моники, начал креститься и «Отче наш» читать. Тут-то все и пропало.

«Черт бы побрал прилипалу! – про себя выругался Виктор. – Это ее проделки. Назло мне решила поиздеваться над сторожем, возможно, свести его с ума».

Моника принадлежала к особому клану. Это были существа неясной для Виктора природы, их главная цель – найти человека, подверженного суициду, и довести его до последней черты. Мир устроен так, что после физической смерти самоубийца превращается в аморфа, некий сгусток энергии, которым и питается прилипала. И в таком качестве он остается столько лет, сколько ему отпущено по судьбе земной жизни. Именно Моника в свое время подталкивала его к последнему шагу. И если бы вовремя не вмешался Идрис, то и Виктор сейчас служил бы кормом для этих существ.

– Я завтра же закажу молебен в соборе Рождества Христова, – сказал он.

– Хорошая церковь! – оживился Петр Иванович.

– А что, есть и плохие? – съязвил Виктор.

– Да как сказать, – замялся сторож. – Ну вот хоть церковь Иоанна Воина… ну вы знаете, это возле сквера Пушкина.

– Припоминаю, – ответил Виктор, с любопытством глядя на собеседника. – И что же с ней не так?

– Я родился в Коврове, все мои предки отсюда, наверное, поэтому всегда интересовался историей. Так доложу я вам, что раньше там находилась Покровская церковь при кладбище села Рождественское. Именно на нем хоронили местную знать. Еще моя бабушка называла его «кладбище князей Ковровых». При советской власти часовню и некрополь князей снесли, кладбище разорили. И плитами-то могильными даже мостили улицы, вот Абельмана, к примеру. И еще часть плит уехала в Москву, использовали для облицовки стен метро, это я в одном историческом журнале вычитал. А на месте кладбища разбили городской сквер. Ноги-то топчут могилки, а душам это не нравится. Ночью я туда даже соваться бы не стал.

– А мы подростками там спокойно гуляли, – сказал Виктор. – Но какой вы чувствительный, – заметил он.

– Это я мясо убиенных животных перестал есть, вот что-то в организме и меняется, – сообщил Петр Иванович. – Поэтому и опасаюсь тут находиться. Призраков-то видеть совсем неохота.