Книга Лаксены. Начало, страница 24 – Дженнифер Ли Арментроут

– На самом деле ты хорошо держишься. Я бы забилась в угол и билась бы там в истерике по полной.

– Подожди, – пробормотала я. – Все еще будет.

Я не знаю, сколько времени мы так просидели. Внезапно к нам ворвалась мать. На ней лица не было.

– Девочка моя, тебе, видимо, придется еще подождать какое-то время. Это, конечно, ужасно, но привезли сразу несколько пострадавших. Мы должны помочь им и отправить в другую больницу. Я пока не могу уйти, медсестер и так не хватает.

Обида захлестнула меня. Я смотрела на нее и не могла поверить: меня сегодня чуть не убили, мне так нужно, чтобы она была рядом со мной.

– Миссис Шварц, давайте мы отвезем ее, – вмешалась Ди. – Она очень хочет домой, а нам совершенно несложно это сделать.

Я взглядом умоляла маму, чтобы она сама отвезла меня и осталась рядом.

– На самом деле мне будет спокойнее, если Кэти останется здесь, пока я не освобожусь. Вдруг у нее все-таки есть сотрясение мозга. И… я боюсь, что с ней еще что-нибудь случится.

– Мы проследим, чтобы ничего не случилось, – серьезно и спокойно сказала Ди. – Мы отвезем ее домой, и обещаю, что не оставим ее одну, будем рядом столько, сколько потребуется.

Я видела, как мама мечется между мной и своей работой. Представляю, какой нелегкий выбор стоял перед ней! И еще я очень хорошо знаю, что видеть меня здесь, лежащей среди больничного окружения, ей тяжело из-за страшных воспоминаний об отце – еще совсем недавно он мучительно умирал в такой же обстановке.

Я взглянула на Дэймона и вдруг почувствовала, что обида оставила меня. Я лишь слабо улыбнулась:

– Все в порядке, мама. Мне правда уже лучше. Думаю, ничего со мной больше не случится. Лучше я поеду домой.

Мама вздохнула:

– Не могу поверить, что за один вечер столько жертв!

Голос из динамика снова назвал ее имя. Она же вдруг вскочила и…

– Да пропади они все пропадом! – очень непохоже на нее.

Ди тоже встала:

– Мы позаботимся о Кэт, миссис Шварц.

Мама посмотрела на меня, а потом на дверь:

– Хорошо. Но если вдруг что-то пойдет не так, если голова совсем разболится, немедленно звоните мне. Нет! Сразу в «Скорую».

– Конечно, мамочка, – пообещала я.

Она наклонилась и поцеловала меня:

– Хорошо, милая, отдыхай. Люблю тебя.

И выбежала из палаты.

Ди бодро улыбнулась мне, я вздохнула:

– Спасибо, конечно. Но вам необязательно оставаться со мной.

– Еще чего! Возражения не принимаются. – Она направилась к двери. – Пойду-ка я лучше выясню, что нужно сделать, чтобы поскорее уехать отсюда.

И тут же скрылась в коридоре. Я и глазом не успела моргнуть, как Дэймон оказался у изножья моей кровати. Судя по всему, он настроен весьма решительно.

Я прикрыла глаза:

– Опять хочешь поглумиться надо мной? Я немножко не в форме, чтобы давать отпор.

– Или упираться?

– Какая разница сейчас? – Я открыла глаза и увидела, как внимательно он всматривается в мое лицо.

– Ты точно в порядке?

– Точно! – я нахмурилась. – Лучше скажи, почему Ди считает себя в чем-то виноватой передо мной?

– Просто ей не нравится, когда людям плохо, – мягко ответил Дэймон. – А рядом с нами это обычно случается.

Внутри меня все похолодело. Он проговорил это слишком спокойно, даже обыденно, но я видела, как больно ему от этих слов.

– В каком смысле?

Он не ответил.

Ди ворвалась в палату, сияя улыбкой:

– Можем драпать отсюда с чистой совестью – выписка от доктора есть!

– Ну что, тогда домой, – ответил Дэймон и подошел ко мне.

Вначале посадил на кровати, потом поставил на ноги. Очень неожиданно! Я сделала несколько неуверенных шагов и остановилась.

– Ого! Я, кажется, сейчас взлечу.

– Это из-за лекарств, – сочувственно сказала Ди.

– Главное, чтобы язык не заплетался, да? – спросила я.

– Ну, тебе это не грозит! – рассмеялась Ди.

При этих словах я почувствовала, что падаю. Но Дэймон успел меня подхватить, на секунду прижав к своей крепкой груди, и усадить в кресло-каталку.

– Ничего не поделаешь, такие правила, – пояснил он, уже выкатывая меня из палаты.

Мы немного задержались в регистратуре, подписывая всякие нужные бумаги, и поехали на парковку. Точнее, поехала я, а Дэймон катил меня. Осторожно, чтобы ненароком не задеть перевязанную руку и вообще не причинить лишней боли, он пересадил меня с каталки в машину Ди.

– Мне кажется, я сама бы могла это сделать, – улыбнулась я ему, устраиваясь на заднем сиденье.

– Могла бы, да. – Он открыл другую дверцу и сел рядом.

Я постаралась держаться ровно, никуда не заваливаясь, но едва Дэймон устроился рядом, моя голова сама упала ему на плечо. Он на мгновение замер, потом поднял руку и прижал меня к себе. Как же тепло и спокойно в его объятиях. Нет ничего более правильного, чем сидеть вот так, прижавшись к нему, и чувствовать его защиту. Интересно, это так действуют таблетки, что мне кажется, будто он крепче и крепче обнимает меня, или все-таки нет?

Машина тронулась, но я уже пребывала в какой-то странной отключке – мысли путались и набегали одна на другую.

Вдруг, точно сквозь толщу воды, я услышала голос Ди:

– Я же просила ее никуда не ездить вечером. Очень просила.

– Я знаю. – Повисла пауза. – Не волнуйся. Клянусь, я больше не допущу этого!

Уже совсем тихо Ди спросила:

– Ты сделал что-то, верно? Сейчас это ощущается сильнее.

– Я… не хотел, – ответил Дэймон и убрал волосы с моего лица. – Черт, это получилось само собой.

После таких событий, лекарств и усталости трудно не заснуть, как ни борись. В теплых объятиях Дэймона меня совсем сморило – я погрузилась в блаженную тишину.

* * *

Я открыла глаза. Между наглухо задвинутыми портьерами в комнату пробивались солнечные лучи, в которых плясали пылинки. Ди мирно спала, уютно свернувшись в кресле и подложив под голову ладошку. Она скорее напоминала сейчас изящную фарфоровую куклу, нежели девушку из плоти и крови.

Я улыбнулась. Резкая боль и страшные воспоминания о прошедшем вечере вновь пронзили меня. От страха у меня перехватило дыхание, но я попыталась справиться с собой. Только благодаря Дэймону я осталась жива. А он сидит здесь же, держит мою голову на своих коленях и продолжает обнимать меня. Видимо, он всю ночь так провел! Бедный.

– Как ты, Котенок? – Дэймон осторожно пошевелился.