Книга Тайна трех государей, страница 156 – Дмитрий Миропольский

– Я друг Евы. Идите за мной.

Жюстина узнала в нём офицера, которого ей представили в Михайловском замке. Того, кто нашёл похитителя Ковчега. А теперь, значит, и сам Ковчег… Жюстина не стала ускорять шаг, но и не отставала.

Почти возле Невского проспекта с офицером поравнялся «лендровер», подруливший к тротуару. Мужчина распахнул заднюю дверь, потом открыл переднюю и сел рядом с водителем. Жюстина подошла к машине и на заднем сиденье увидела Еву, из-за плеча которой близоруко щурился незнакомый юноша. Ева сделала приглашающий жест. Жюстина села рядом с ней, захлопнула дверь, и машина тронулась.

– Могу я узнать, куда мы едем? – спросила Жюстина.

– В безопасное место, – ответила Ева.

«Лендровер» вывернул на Невский проспект и помчался вдоль Гостиного двора, а ещё через несколько поворотов Жюстина перестала ориентироваться: Петербурга она не знала. Ехали молча. Спустя минут десять водитель свернул в тёмный двор, остановил машину и по-английски сказал Жюстине:

– Будьте добры, выйдите на минуту.

Жюстина мысленно обругала себя за то, что согласилась на эту встречу. В самом деле, что за студенческая блажь на шестом десятке?! Ведь никто не мешал переговорить с коллегами и подстраховаться…

Одинцов, который был за водителя, ждал её перед капотом в свете фар и, когда Жюстина подошла, спросил:

– У вас есть мобильный телефон или другая электроника?

Она взялась за пуговицу пальто:

– Нет. Хотите проверить?

– Спасибо, – сказал Одинцов. – Это должна делать женщина, но Ева не умеет. Простите.

Жюстина оценила, как профессионально он провёл досмотр, – и похвалила себя за то, что надела брючный костюм. Для поисков радиомикрофона или маячка Одинцов использовал включённый мобильный телефон – елозил им по телу Жюстины, чтобы динамики среагировали на сигнал. «Способ остроумный, но ненадёжный, – подумала Жюстина. – Похоже, у них не было времени подготовиться».

Одинцов закончил досмотр; машина снова выехала на улицу и меньше чем через полчаса сумбурной езды по городу свернула ещё в какой-то двор, где вышли все. Через железную дверь компания гуськом прошагала по тёмному переходу с лестницей – и оказалась в пустом ресторане.

Здесь тоже почти не было света: Жюстина заметила только, что ресторан оформлен в восточном стиле, а Ева узнала место, куда её привезли после побега из торгового центра. В отдельный кабинет ночных гостей проводил немолодой человек со смуглым красивым лицом и седыми усами щёточкой – Одинцов при встрече назвал его Суратбеком.

Спутники Жюстины стянули с себя верхнюю одежду. Ещё раньше она обратила внимание на дырки в куртках. Теперь все четверо стояли перед ней – мокрые и грязные. Особенно плачевно выглядел костюм офицера; остальные были в свитерах и джинсах. Жюстина попыталась представить, где это их так угораздило, а смышлёный Суратбек скомандовал:

– Раздевайтесь. Не надо здесь пачкать. Я дам пледы.

Жюстине пришлось подождать. Когда компания, закутанная в пледы, расселась на мягких диванах вокруг стола, Суратбек собрал мокрую одежду в охапку.

– Пусть пока сохнет, – сказал он. – Что будете кушать? У меня кухня уже не работает.

– Нам только червячка заморить, что-нибудь совсем лёгкое, – попросил Одинцов. – Яблоки давай. Мёд, корицу, имбирь, свёклу, если есть… И чаю. Много зелёного чаю. Ведро.

Таблетки таблетками, но ту отраву, которой Псурцев напичкал троицу, надо было срочно выгонять из организма. Суратбек не стал задавать ненужных вопросов и унёс одежду, а Одинцов обратился к Жюстине:

– Спасибо, что пришли. Давайте знакомиться… Ева, я буду говорить, а ты помогай, когда надо.

Он представил Жюстине каждого; со ссылкой на Книжника объяснил, кто есть кто, и перешёл к рассказу про поиски Ковчега. Одинцов не вдавался в подробности, уводившие от сути, и обрывал Мунина, который норовил вставить словечко. Историку не терпелось поделиться историческими фактами, яркими событиями и переживаниями на грани жизни и смерти… В разговоре с руководительницей международной полиции это было совсем ни к чему. Тем более Жюстина время от времени задавала каверзные вопросы, и приходилось держать ухо востро, чтобы не сболтнуть ей лишнего.

Давным-давно сокамерник-рецидивист наставлял Одинцова:

– С ментами лучше молчать. Раз меня приняли, я в несознанку. Они так-сяк, я молчу – дали три года. В другой раз вины большой за собой не чуял, стал правду рассказывать – посадили на шесть лет.

Одинцов утаил свои подвиги, зато при помощи Салтаханова и с переводом Евы рассказал в деталях про гибель Вараксы, заточение в бункере, убийство Книжника и Арцишева, двойную игру Вейнтрауба и коварство Псурцева. Участники троицы – теперь уже четвёрки – должны были выглядеть жертвами обстоятельств, а не удачливой бандой, чтобы Жюстина понимала, насколько опасной оказалась их миссия.

За разговором незаметно было съедено угощение от Суратбека и выпито в самом деле едва ли не ведро чаю. Наконец Одинцов подвёл итог:

– Мы догадались, что Ковчег Завета был разъят, и три части разными путями в разное время прибыли в Россию. Мы сумели вычислить, где они находятся, и собрали всё вместе.

– Я должна увидеть Ковчег, – сказала Жюстина. – Чтобы поверить в это и разговаривать дальше, я должна его увидеть. Прямо сейчас.

Она в нетерпении смотрела на Одинцова, и так же внимательно ловили каждое слово Мунин, Ева и Салтаханов: свой план Одинцов обрисовал им лишь в общих чертах.

– Показывать вам Ковчег пока рано, – спокойно сказал Одинцов. – Мы ещё не всё обсудили.

– Вряд ли у нас много времени, – раздражённо парировала Жюстина. – Я же вижу, как вы спешите! Вас ищут по всему городу и уничтожат, как только найдут, вы сами говорили.

– Не успеют. А времени вообще не существует… Правда, Ева?

Американке пришлось подтвердить:

– В некотором смысле – да, не существует.

– О'кей, – Жюстина подняла руки, словно сдаваясь, – я готова подождать. Но хотя бы скажите: вы уверены, что собрали все детали Ковчега?

То же самое каких-то пару часов назад у троицы выпытывал Псурцев. И вопрос был не праздный.

Споры про содержимое Ковчега не утихали больше двух тысяч лет. Кто-то считал, что в кованный золотом ящик положены только две скрижали, на которых Всевышний начертал заповеди. Кто-то был уверен, что там же находятся осколки первых скрижалей, которые Моисей разбил, увидев, как его народ поклоняется золотому тельцу. Кто-то утверждал, что Ковчег хранит посох Моисея, митру его брата Аарона и сосуд с манной небесной. Ещё упоминали два таинственных камня – Урим и Туммим: с их помощью израильские первосвященники получали откровение Всевышнего из сияния между крыльями херувимов на крышке Ковчега…

Мунин поспешил первым ответить на вопрос Жюстины.