Онлайн книга «Гелиос. Жизнь после нас»
|
Файервуд не скрывал восторга: – Отличная работа, Гомер. Я проставляюсь. Внимание, вахта! Группа связи остается на своих местах, остальные свободны. Народ быстро покинул свои рабочие позиции. Генерал подошел к инженеру связи: – Лейтенант Эдвардз. Соедините меня с ней. – Простите, сэр, с кем? – растерялся совсем еще молодой прыщавый специалист. Самсон недовольно нахмурился: – С моей бывшей женой, шутник. Черный космос
01:33 UGT Геосинхронный спутник дальней связи Globus-А 213 К западу от космической обсерватории Эспайер 4-е астрономические сутки после глобального сбоя в работе системы спутниковой связи Миллиарды звезд в сотнях недосягаемых галактик на бесконечном темно-синем небосводе. Сколько нужно жизней, чтобы посетить и изучить хотя бы, скажем, число планет, кратное количеству пальцев на руках? За 43 года межзвездного дрейфа Эспайеру удалось собрать и систематизировать больше полезных данных, чем за два века интенсивных космических наблюдений и исследований с поверхности Земли. Так, например, подтвердились гипотезы об отсутствии пригодных для колонизации массивных планет в ближайшей звездной системе Проксима Центавра, которая была расположена примерно в четырех световых годах от Земли. Ее «соседи», Бернард, Аль-Садира, Луман 16 и Росс 154 оказались еще более безжизненными и холодными. Другое дело – солнцеподобная звезда Тау Кита, расположенная в южном полушарии звездного неба на расстоянии примерно двенадцати световых лет от Солнечной системы. Гелиос оказался наименьшей из пяти экзопланет, вращающихся вокруг нее на стабильной, близкой к круговой орбите. Возникновение здесь жизни ученые связывали с версией ударного столкновения с крупным массивным объектом, которое произошло миллиарды лет назад. Радиоизотопный анализ двух естественных спутников – люди присвоили им имена Франциско и Фердинант – относил их по возрасту примерно к тому же временному периоду. Но все равно эта гипотеза оставалась пусть и точной, но догадкой. Люди действительно преуспели во многом – поняли Ньютоновскую физику, вывели теорию относительности, опустили черпак любопытства в чашу с квантовой физикой, квантовой гравитацией. Но двери к самым главным вопросам так и остались закрытыми. Почему? Кто? Зачем? Ученые Эспайера верили в теорию Большого взрыва, случившегося из некоей начальной сингулярности. Но кто, почему и зачем его запустил? Чтобы «пощупать» другие галактики, нужно было кардинально менять существующие технологии. Термоядерные импульсные двигатели на станции могли развивать максимум одну третью скорости света, не более 77 тысяч километров в секунду. И если путь до звездной системы Тау Кита занял чуть больше сорока лет, с учетом полугодового торможения, то до ближайшей к Млечному Пути галактики Андромеды путешествие продлилось бы минимум девять миллионов лет. * * * Каждый раз, глядя на «дом детства», она задумывалась об этих абстрактных и непостижимых вещах. После капитального демонтажа большинства технических модулей и жизненно-важных узлов, Эспайер превратился в орбитальную обсерваторию, с оптическими, рентгеновскими, ультрафиолетовыми и гамма-телескопами, выполнявшую проекты научного назначения. Закончив размышления, Элизабет выдохнула так глубоко и протяжно, что стекло скафандра запотело: – Ты издеваешься, Джазз? Поставь нормальную песню из коллекции Ретро-4 или Классика-1, не надо этой отсебятины! В наушнике зазвучала певучая романтическая мелодия. Находясь в открытом космосе девятый час подряд, она никак не могла определить причину отказа командно-телеметрической антенны для приема наземных сигналов. Гермокостюм девушки крепился страховочной лебедкой к кольцевому поручню на Клипере А29. Температура на орбите колебалась на несколько сотен градусов в течение дня. Элизабет очень не хотелось «проспать» точку невозвращения на корабль и замерзнуть насмерть. – Эй, балагур, ты там не уснул? – Я здесь! Продолжаю сканировать в реальном времени все данные с бортового навигационного комплекса. Уровень сигнала по-прежнему ноль децибел на ватт. – Член Сатурна! Сигнальная красная лампочка внутри шлема ожила, и скафандр наполнился премерзким тревожным писком. – Джазз, умоляю, выключи. Шум стих. – Я рекомендую возвращаться на корабль, Элизабет. Вы исчерпали запасной лимит времени работы за бортом, – механическим голосом выпалил дройд. Русско-китайский скафандр, произведенный в далекие незапамятные времена еще на Земле, а позже доработанный на Эспайере, модель TZW-2 [23] «Ястреб», был рассчитан на работу в вакууме в течение максимум 11 часов, из которых 30 минут отводилось в качестве резерва «на возврат» в шлюзовой отсек и еще 30 минут «про запас». В отличие от более старой модели TZW-1, он воплощал собой «транспортную» концепцию будущего, будучи монолитным, а не разборным. Кольцевой гермозамок, соединяющий в талии верхнюю и нижнюю части отсутствовал, перчатки и шлем были несъемными. Сзади скафандра располагался люк, сквозь который пролезал астронавт, как в кабину самолета. Внутри функционировала автоматизированная система терморегулирования и регенерации углекислого газа с активным его насыщением молекулами кислорода. Самый настоящий мини-корабль. В остекление шлема был встроен защитный светофильтр от яркого солнца, голографическая консоль и светильники для работы в темноте. Все управление осуществлялось голосом. Элизабет попробовала вогнуть спину: – Ой… Вот это боль! В невесомости позвоночник вытягивался на несколько сантиметров, и ощущения при этом были не самыми приятными. Безынерционная отвертка сделала очередную попытку проколоть перчатку. В случае разгерметизации и декомпрессии подобная мелочь могла закончиться летально. – Вам входящий звонок с командного пункта ИВК, – заосторожничал вдруг дройд. Девушка-астронавт немного помедлила: – Он? – Он! – Ладно, соединяй. В шлем ураганом ворвался лихой и властный знакомый голос: – Ты хоть знаешь, что на этот раз вычудила твоя дочь? – Остынь, Моня! Это и твоя дочь. Не забывай, пожалуйста. – Я же просил так меня не называть! – недовольно рявкнул Файервуд. |