Книга Гелиос. Жизнь после нас, страница 79 – Роман Бубнов

– То есть все мы – твои рыбки?

– Ты хотела ответ или отговорку? – добродушно расплылся в улыбке Джон.

– Ладно, – Элизабет смущенно улыбнулась. – Пошли, умник.

Джон был внешне очень привлекателен и физически хорошо сложен. Если бы завтра наступил апокалипсис, то большая часть одиноких женщин в ИВК непременно захотели бы провести последние минуты с таким, как он.

Сразу за вспомогательным ангаром, в котором размещались спасенные из Ма-Лай-Кун Илиокрийцы, сверху по прозрачному разгонному трубопроводу «железной скоростной дороги» NITS пробежало какое-то существо. Довольно крупное и шустрое. С разбегу оно спрыгнуло вниз и скрылось за крышей ангара.

Что это могло быть?

Ему здесь явно было не место.

– Стой здесь! – скомандовала Элизабет и, остановив Джона рукой и обнажив из кобуры пистолет, побежала вперед.

Она мельком заметила, как сбоку от ангара «непрошенный гость» нырнул под снег и, судя по приподнимающейся движущейся горке, устремился к аборигенам, дурачащимся в сугробе.

Надо было быть более внимательной.

В тот самый момент, когда существо выпрыгнуло из-под снега и на огромной скорости вцепилось в лицо одного из Илиокрийцев, повалив его на спину, Элизабет осенило – это же одно из охранных животных, окружавших ранее подножие пика Ацин-Речч!

Тварь оставила поверженное изувеченное тело в покое и в прыжке настигла другого аборигена, пытающегося спастись бегством.

Она выстрелила не менее четырех раз, прежде чем пуля попала в монстра и привлекла его внимание. Закончив расправу уже с третьим телом, он без оглядки бросился прямо на нее.

Элизабет присела на одно колено, спокойно и невозмутимо перезарядила новую обойму, передернула затвор, взвела курок, хорошо прицелилась и быстро отстреляла весь магазин четко в цель. Чудовище не добежало до нее нескольких метров и замертво проехало по инерции по снегу.

В эту же секунду раздались завывания оглушительной звонкой сирены.

Сверху над головами пронеслись несколько десантных кораблей, куда-то на запад, в сторону заградительной стены.

– Подождите! – Элизабет удалось привлечь внимание и на полном ходу остановить мчащийся по снегу катер на воздушной подушке.

– Мисс Уорд?! – поприветствовал ее одетый в бронекостюм офицер.

– Что происходит? – она попыталась перекричать сирену, но это было не просто.

– Чертовы твари. Пробили второй круговой периметр и несутся сюда. Судя по данным со спутника – их тысячи.

– Мы с вами, – Элизабет ловко запрыгнула при помощи подавшего ей руку пехотинца. – Джон, давай сюда!

– А это еще кто?

– Друг семьи. Неважно, двигай к стене!

* * *

На поверхности естественных спутников всегда тихо.

Мужчина в светло-сером скафандре астронавта TZW-2, с надписью Aspire на шлеме и крупной вышитой эмблемой на плече, долго всматривался в очертания ледников на отдаленной поверхности Гелиоса. Безоблачный северный полюс с этой точки обзора был живописен, как никогда в другом месте.

Через фотохромное остекление шлема необъятный яркий шар Гелиоса, словно подсвеченный изнутри сочной зеленоватой лампой, выглядел просто фантастично.

Не каждый день выпадает возможность полюбоваться видом планеты с высоты двух с половиной сотен тысяч километров.

Внимание мужчины привлекли проблесковые маячки и посадочные огни на приближающемся космическом корабле. Улыбнувшись, он вытянул руки в стороны и, словно птица, прыгнул с края девятнадцатиметровой отвесной скалы. Гравитация на Фердинанте в восемь раз уступала по силе ускорению свободного падения на Гелиосе. Астронавт медленно спланировал вниз на поверхность к подножию скалы.

Нет смысла доказывать обратное – человек не приспособлен к жизни в космосе.

Слишком уж чужеродна для него эта среда. У неподготовленных к длительным полетам лиц, как правило, в первые же часы пребывания в невесомости возникает дезориентация в пространстве, сопровождающаяся нарушением двигательной координации, угнетением психоэмоционального состояния, стойким чувством тревоги и опасности.

Не каждому дана выносливость и физические данные, чтобы адаптироваться к продолжительному пребыванию в замкнутом пространстве. Мало кто способен оставаться один на один с бескрайней пугающей пустотой непостижимого открытого космоса.

Это хуже, чем морская качка или фобия подводного плавания на субмарине. Все куда сложнее и серьезнее. Отсутствие гравитации, повышенная радиация, сублимированная и синтетическая пища, невозможность пополнить запас кислорода извне – эти факторы можно перечислять долго.

Конечно же, нельзя игнорировать и тот факт, что обеспечение жизнедеятельности группы людей в космосе обходится слишком дорого с экономической точки зрения.

Самсон Доминик Файервуд размышлял обо всем этом, рассматривая в боковой иллюминатор тысячи мерцающих огоньков. Звездная панорама из космоса выглядела совершенно иначе, чем преломляемая плотной атмосферой с поверхности Гелиоса.

Здесь отблеск каждой отдельной звезды имел собственный характерный цвет, от медно-персикового до золотисто-березового.

Генерал вспоминал долгие медленно текущие годы, проведенные за углепластиковой обшивкой Эспайера – этой чертовой «железной тюрьмы», чуть не ставшей могилой для всего экипажа. В глубине души он ненавидел станцию настолько же, насколько и любил.

Перспектива снова «переселиться в космос» и жить внутри четырех стен удручала и демотивировала. Перед глазами сразу всплыли образы клеток с замерзшими животными и рептилиями, которых не успели спасти из зоопарка ЮКЛ. Людей в некотором смысле ожидала та же участь, только в более замедленной прокрутке.

Увы, другого выбора у колонии не было.

Противник оказался куда могущественнее силы, опыта, возможностей, знаний и технических достижений человека, накопленных за 22 века осмысленной задокументированной истории.

Эволюция хрупка и конечна. Как и наша уверенность в своих силах.

Еще «вчера» люди были полны сил, энергии и надежды, а сегодня все человечество оказалась морально раздавленным и уничтоженным.

Корабль сильно тряхнуло.

Откуда-то сзади послышался плач младенца.

Все двенадцать рядов сидений в просторном грузовом салоне были заполнены людьми. В основном это была привилегированная элита из Never Utopia. Офицеры высоких чинов, представители административного аппарата, их жены и дети.

Красная аварийная лампа недружелюбно напомнила о себе прерывистым морганием, и в динамике зазвучал уверенный голос командира судна: