Онлайн книга «Лишь одна Звезда. Том 1»
|
– Мы смотрим на это с иной точки зрения. Кочевники Рейса десятилетьями устраивали набеги на нас и нанесли огромный совокупный урон, не говоря уже о множестве погубленных жизней. Естественно, что мы желаем получить отплату, возмещение ущерба. Простого мира недостаточно, граф Рейс должен понять, что теперь мы задаем правила, а не он. Тем более, в той ситуации, когда у нас есть… Папа остановил его жестом. Я догадалась, что речь шла о письме. Что же за всемогущая бумага, тьма бы ее?.. – Ладно, доченька. Так или иначе, нам нужен ответ Уилласа. Без его слова мы не примем мир Рейса и не отвергнем. Но сам факт уступок уже радостен! Сделали шаг навстречу – сделают и второй, верно? – Еще бы! – истово закивал лорд Косс. – Хочешь чего-нибудь, доченька? Я хотела. Кроме того, чтобы они забыли свое торгашество, хотела еще другого. – Папа, сколько у тебя людей здесь и в столице? – Воинов? – Да. – Человек полста. – Можешь дать мне половину из них на месяц? – Что ты! – папа засмеялся. – Хочешь взять штурмом Алеридан? И вдруг сообразил, что я не шучу. – Глория Нортвуд в беде, ей нужна моя помощь. Она в монастыре Ульяны Печальной, не знаю, в каком именно. А их в Империи двадцать четыре. – Она не нуждается в помощи, – отрезал отец. – Я читал ее письмо. – Нуждается, – сказала я. – Глория пишет: «вспоминаю мгновения, проведенные вместе, особенно – бал и прогулку в лесу». Это те случаи, когда я очень помогла ей. Намек на то, что и теперь нужна помощь. – Намек?.. Хочешь сказать, Глория писала письмо тайком от матери? Я именно это и сказала. Отец ответил: – Если ты еще раз упомянешь это письмо, я отберу и сожгу его. Глория – дочь и вассал графини Нортвуд. По любым законам любой земли мы не в праве влезать в их отношения. Тебе это ясно? – Мне также ясно, что она в беде. – Я ей сочувствую, – сказал отец. – И ничего больше. * * * Меня выпустили на свободу и даже пригласили за общий стол с послами Рейса. Порадовалась бы этому, если б не двойное дно. Подвох вот в чем: я – не я, а живой намек, послание. Пока дикари упирались, меня не было в трапезной. Одни мужчины за столом, это значило: Литленд готов показать зубы. А теперь послы уступили – и вот, как символ оттепели, я снова сижу рядом с ними. Поощрительное яблочко для лошади… Западники держались странно: как-то скованно. Нет, говорили они громко, как прежде, если смешно – хохотали, если хотели посмотреть – глядели прямо в глаза. Но чего-то им недоставало, я ощущала. Позже поняла, чего именно: послы не знали, что им чувствовать. Унижение ли от уступок врагу? Радость ли от будущего мира и успешного противостояния Северу? Злобу ли к отцу и лорду Коссу, что все тянут с ответом?.. Тем, кто жил при дворе, привычно испытывать много чувств одновременно, и какие-то из них скрывать, другие – показывать, а о третьих – говорить. Но западники были сбиты с толку. Мне стало их жаль. После обеда прогуливалась во дворе, и меня позвали: – На несколько слов, красавица. Синеглазый Моран был не один, с ним вместе – граф, грозный Дамир Рейс. Заговорил именно граф: – Моран сказал, ты – достойная девушка. – А до его слов вы имели причины сомневаться? – Ты – дочь Литлендов. Граф не дал мне времени ответить на выпад и сразу продолжил: – В день нашего приезда твой отец получил письмо из Фаунтерры. Мы видели, как прискакал курьер. Скажи нам, о чем письмо? Конечно, я рассмеялась ему в лицо. Дамир Рейс оскалился, обнажив гнилые зубы. – Твой отец и этот шакал Косс скрывают письмо, но ведут себя так, будто держат отравленный кинжал за спиной. Подают правую руку, а в левой сжимают клинок. Скажи мне, благородная, ты бы говорила с человеком, который так поступает? «Благородную» он выцедил сквозь зубы, с презрительной насмешкой. Но и надежда промелькнула в голосе. Я растерялась. – Мы не просим о подлости, – добавил Степной Огонь. – Лишь хотим поговорить честно. А здесь никто, кроме тебя, на это не способен. – Не знаю, что было в письме, – честно ответила я. Говорят, голуби влюбляются на всю жизнь, никогда не меняют пары. Я бы так не смогла. Есть чудовищная несвобода в том, чтобы принадлежать кому-то накрепко, пожизненно, как родовое владение или лошадь, или хуже: как рука или нога. Но есть в этом также величие жертвы. Лишь сильная душа способна на такое самоотречение… и тем больше тяжесть утраты. Перед закатом две птицы прилетели в Лейси; шурша крыльями, уселись на жердь голубятни. В иное время я бы думала о любви и о себе, о странном и страшном времени, когда стану чьей-то пожизненной голубкой. Но сейчас и птицы имели двойное дно. Герцог Уиллас прислал ответ. Паук в центре паутины подергал за нити, передавая свою волю. Позже, когда в небе стояла луна, новые птицы вспорхнули к небу. В чем был их смысл? …Боги, как можно так думать! Каков подтекст любви, в чем смысл птиц… Что со мною? Кем я стала?! Однако я думала именно так и понимала: смысл голубей – в их числе. Восемь. Герцогство Литленд отделяет от Рейса священная река Холливел. На ней имеются четыре брода – я рассказывала тебе о них. При каждом броде – наша крепость. Когда хотят, чтобы известие было доставлено надежно, шлют двух голубей, а не одного. Отец отправил весть во все пограничные форты. Мы готовимся к войне. * * * Что-то я делала в следующий день… Все стерлось из памяти. Все, кроме ужина. О нем расскажу. Граф Дамир не вытерпел, когда Косс поднял здравицу. – Осушим чаши за наше будущее, озаренное теплом дружбы и крепкого… Тогда граф поднялся и грохнул кулаком: – Тьма тебя, хитрый змей! Девке своей льсти, а мне скажи прямо: принимаете союз или нет? Ни глотка с тобой не выпью, пока не ответишь. Косс дернулся, но остался спокоен. Они с отцом, похоже, предвидели подобное. Поставил чашу, опустил руки на колени, и негромко произнес: – Великий Дом Литленд обдумал ваше предложение, граф. Мы находим, что оно не выказывает ваших дружеских намерений в достаточной степени. Мы полагаем, будь вы истинно заинтересованы в союзе, выдвинули бы иное, более щедрое предложение. То же, которое заявлено сейчас, видится нам всего лишь формальной уступкой. Граф посмотрел так, что даже меня пробрал мороз. – И какой щедрости ты хочешь, шакалья душа? – Ваши оскорбления… – Тьма! Говори прямо, или мы уходим! – Что ж… Мы желаем в свое безраздельное распоряжение половину Пастушьих Лугов. |