Онлайн книга «Лишь одна Звезда. Том 1»
|
Вмиг паломники отлетели подальше, сжались у другого борта, прячась друг за друга. Исключая отца Давида – тот и не моргнул. Аланис презрительно рассмеялась: – Трусливые глупые человечки! На мне проклятье. Хотите посмотреть? Пощупать? Так чего ждете, подходите, насладитесь! А я уж выберу, кому из вас подарочек сделать. Забормотали: – Прости нас, сестрица… прости, не серчай… Она повязала платок и ушла. Поискала щели, куда забиться, но не нашла ни одной. Села на носу, смотрела на кувшинки, распластанные по волнам. Рядом оказался отец Давид. Спросил: – Видите фей, миледи? – Простите?.. – Говорят, на листьях кувшинок живут озерные феи. Пляшут дивные танцы – глаз не отвести. Но увидеть может только чистый душою человек. Она фыркнула. – Нашли чистоту, отче!.. Лучше сами посмотрите, да мне опишите. Он сказал: – Вы красивы, миледи. – Приберегите сострадание для этих… они нуждаются. Но вдруг поняла: никакого сострадания в его словах. – Священнику не к лицу ухлестывать за барышнями. – А разве похоже на это? Правда: похоже не было. Кажется, он и вовсе имел в виду не внешнюю красу, а нечто другое… из душевных материй. – Зачем говорите это? Вы же не знаете меня. – Знаю, что вы не находите покоя. Ей сделалось не по себе, она переменила тему. – Со мною теперь все ясно. А в чем ваша беда, отче? Он только развел руками. – Потеряли кого-то? – Все мы кого-нибудь теряли, сударыня. – Зачем же пустились в паломничество? Он промолчал, и Аланис сказала с оттенком ехидцы: – Я поняла: ради душевного совершенствования. Святой вы человек, отче. – О, нет, миледи. Прямая противоположность. Судно причалило в Южном Пути и, к великому сожалению, не было осмотрено воинами Ориджина. Оказалось, северяне еще не заняли берег Дымной Дали. Жаль: могли бы проводить Аланис прямиком к своему герцогу, а заодно устроить пару неприятностей скряге-купцу. Пошли пешком. Аланис, имея полтора эфеса, попыталась нанять дилижанс или хотя бы телегу. Тщетно: никто не хотел ехать на север, прямо в когти нетопырям. – Мы – паломники, божьи люди, – увещевал отец Давид. – Нас воины не тронут. – Вас – да, – отмечали извозчики. Так что пришлось топтать слякотные осенние дороги. Проклятый Южный Путь!.. Все здесь не так, как следует!.. Даже башмаки, в которых Аланис проехала пол-Альмеры, внезапно начали натирать. Может, дело в том, что она привыкла к верховой езде, а не ходьбе… но скорее – в паршивых дорогах Южного Пути! В Альмере ничто нигде не натирало… К концу третьего дня девушка стала перед дилеммой: торчать на месте, как дорожный столб, пока не заживут волдыри на пятках, или идти по грязище босиком. Выбрала второе. Земля оказалась не только грязной, а и холодной: октябрь, как никак… Аланис жалели все: встречные крестьяне, хозяева харчевен, паломники – даже однорукий дед, даже горбунья с клюкой. Она в ответ их презирала: и каждого в отдельности, и всех скопом. Плевалась ядом. Ненавидела сострадательных дураков: падальщики, кормятся чужим несчастьем. Ненавидела герцога Лабелина: отчего, тьма сожри, он не привел в порядок дороги? Ненавидела Эрвина: почему его войско ползет так медленно?! Питаясь презрением и злобою, как двигатели тягача питаются искрой, упрямо шла, шла, шла на север. По крайней мере, их нередко кормили. Помочь паломнику – святое дело. В отличие от самой Аланис, крестьяне Южного Пути верили в это. А уж сейчас паломников считали и вовсе героями-мучениками – ведь они идут прямиком в земли когтей и, наверняка, будут убиты. Счастье, если хоть помолиться успеют! Думая об этом, крестьяне не жалели харчей. Сами садились за стол вместе с паломниками, расспрашивали, трогали горб женщины и культю старика – на удачу. Просили благословенья у отца Давида, жалели Аланис: – Бедняжечка… как же ты до гор дойдешь?.. Она раздобыла обувь, но жалеть ее продолжали. Возможно, потому, что обувью являлись лапти. В них Аланис напоминала себе корову в бальном платье… Мерзкая, нищая, жадная земля! Пускай Эрвин камня на камне от нее не оставит! Потом встретили целую череду путевцев, несущих котомки с пожитками. Беженцы. От них узнали: армия северян недалеко – в двух сутках пути. Где стоят?.. Вон там, за Погремушкой, заняли Нижний Дойл. Ночью Аланис оставила спутников. Тихонечко вышла из сарая, где спали, двинулась в ту сторону, где через час-другой должно было взойти солнце. Отец Давид нагнал ее спустя полмили. – Миледи, я пойду с вами. Он, вроде как, поставил перед фактом, и ей это не понравилось. – Это еще зачем? Сама справлюсь, отче! – Одной девушке опасно в таких местах. – Сказала – справлюсь. – Позвольте мне помочь вам, миледи, – попросил священник. – Ну, что тут было делать, милый Эрвин? Раз уж он так просил, то я согласилась. Давид – хороший человек, захотела сделать ему приятное. И вот, спустя сутки, нам встретились ваши кайры. Что было дальше – знаете. Так закончила свою повесть леди Аланис Альмера. Эрвин высказал ей положенное число комплиментов – как рассказчице и бесстрашной путешественнице. Аланис небрежно отмахнулась: «Ах, пустое!» – и насладилась красотой собственного жеста. Однако она погрешила против истины, излагая концовку. – Позвольте мне помочь вам, миледи, – попросил священник. – Ступайте к вашей пастве. Помогать паломникам – святое дело. – Вы нуждаетесь больше их, – сказал отец Давид. Она нервно рассмеялась: – Какой абсурд! А священник сказал: – Самое горькое на свете – это слезы сильного человека. – Где вы видели слезы?! – огрызнулась Аланис, но… Как-то так вышло… ужасно нелепо… Словом, она села и зарыдала взахлеб. Задыхалась, умывалась слезами, со всхлипами глотала воздух. Грязное, жалкое чучело… о, боги!.. Отец Давид гладил ее по спине и говорил: – Поплачь, девочка. Давно пора. Священник был мудр и выбросил из памяти тот случай. Не спрашивал: «Как вы себя чувствуете?..», «Полегчало?..», или еще какую глупость. Много молчал и, кажется, сам ощущал неловкость. Редко бывало такое, чтобы леди Аланис Альмера оценила чей-нибудь поступок по достоинству. Но это был как раз тот случай. В Дойле, уже после беседы с Эрвином, она встретила священника. Он сказал: |