Книга Все источники бездны, страница 47 – Максим Голицын

— Думаете, мы оторвались? — спросила она Павла.

Он пожал плечами.

— Пока оторвались, — сказал он. — На время.

Но потом они нас обязательно найдут. Как нашли меня. Как нашли Регину.

— «Они»? — переспросила Лиза. Угроза так и оставалась для нее безликой. — Кто «они»?

— Если правда то, что ваш муж… извините… результат какого-то секретного генетического эксперимента, то возможно, это спецслужбы сейчас из кожи вон лезут, чтобы устранить последствия.

— Какие последствия?

— Утечку информации. То есть — нас с вами. Как уже убрали Регину. Как убрали Сыча.

— Кто такой Сыч? — удивилась Лиза.

— Мой старый учитель. Биолог. Он что-то знал об этом эксперименте. А возможно, догадался еще кое о чем. Видимо, пока я к нему не заявился, он предпочел забыть обо всем, а тут ему пришло в голову сопоставить кое-какие факты… может, не имеющие друг к другу никакого отношения на первый взгляд… попытался с кем-то связаться… поднял шум.

— Его тоже убили? — в ужасе поглядела на него Лиза.

— Формально он умер от сердечного приступа на руках у медиков «Скорой», — пояснил Павел. — Но ведь сымитировать такую смерть ничего не стоит.

— А Регина? Ведь это убийство! Настоящее убийство! Пришлось вызывать милицию, дело какое-то заводить… следователь меня допрашивал.

— Вот поглядим, чем это закончится, — угрюмо сказал Павел. — Знаете, как у нас говорят: «Вскрытие показало, что больной умер от вскрытия».

Троллейбус, в который они пересели, подъезжал к Юго-Западу. На горизонте темной полосой виднелся дальний лес, совсем черный в лиловом сумраке неба, а вблизи, на пригорке, начищенными до блеска куполами отсвечивала церквушка.

Павел расположился у входа, совершенно естественно слившись с толпой богомольцев, нищих и убогих, которых при каждой церкви имеется в достатке. Лиза, встав чуть поодаль, настороженно оглядывалась по сторонам. Но все было спокойно. Пустынное пространство вокруг церкви хорошо просматривалось, узкая подъездная дорожка была пуста. Погони не было.

Когда потрепанная легковушка Бориса показалась в отдалении и, подъехав, остановилась, она подошла, убедилась, что, кроме самого Бориса, сидящего за рулем, в машине никого нет, и помахала рукой. Павел отделился от группки нищих, присевших на паперти, и двинулся к ним.

— Кто это? — с ужасом спросил Борис, глядя на прихрамывающую фигуру в порыжевшем от времени пальто и в больничных шлепанцах.

— Это и есть тот человек, который… вместе с Региной, — торопливо произнесла Лиза. — Вам будет о чем поговорить.

Павел уже усаживался в машину.

— Вы уверены, что он умеет говорить? — недоверчиво спросил Борис. — И где он такое тряпье раздобыл?

— На помойке, — ответил Павел, захлопывая дверцу и с наслаждением откидываясь на спинку сиденья.

Борис недовольно покосился на светлый чехол, но ничего не сказал.

— А вы? — обернулся он к Лизе.

Она покачала головой.

— Я домой поеду.

Машина тронулась. Лиза какое-то время смотрела ей вслед, потом направилась к метро. Но ехала она не домой. Она ехала на «Южную».

* * *

— Интересно, — раздраженно сказал один человек другому, — как это твои лопухи ухитрились их упустить?

Тот пожал плечами.

— Хрен его знает… пока сообразили, что она имеет в виду, пока оказались на месте… она уже кому-то звонила.

— Кому?

— Неизвестно.

— Проверь еще раз ее контакты, слышишь?

— Понятное дело… ну вот… А потом они вместе смылись, голубки наши.

— Вот спасибо! — Его собеседник захлопнул папку, содержимое которой до этого внимательно изучал. — Вот спасибо!

— А чего ты хочешь? Чтобы мы на виду у всех носились за двумя придурками по спальному району? Тем более, что баба и так засвечена хуже некуда. Погоди немного… куда торопиться… она сама нас к нему и выведет.

— Вот тут ты ошибаешься. Не такая она дура. Где она сейчас, кстати?

— В девять домой вернулась. И никому не звонила. В Питер только.

— А что в Питере?

— Пока тихо. Наши проверяли. Может, все-таки пощипать ее немного? Она все и скажет.

— Суетишься ты, — назидательно сказал первый, — мил человек, не в меру. Потому и на подхвате сидишь — в таких-то годах. Да мы ее пальцем тронуть не можем! Хватит с нас. На нас уже карельская история висит. А что до этой… так позавчера ее уже кто-то пытался щипать. И довольно лихо. Обвели нас вокруг пальца, как щенят несмышленых.

— Кто?

— Неизвестно. Но чем все кончилось, ты знаешь. Да стоит нам прижать ее немного, «гости» сами за нас возьмутся. Что мы для них? Так… а ради нее они полгорода положат, если понадобится.

Его собеседник неуверенно нахмурился.

— Но если кому-то еще обо всем известно…

— Мы, мой дорогой, не в космосе живем. Не в безвоздушном пространстве. Всегда есть шанс, что кто-то что-то учует!

— Странно ты говоришь, — обиженно заметил собеседник, — как будто тебя это не беспокоит.

— Может, и беспокоит! А толку-то? Ты все еще думаешь, что это мы контролируем ситуацию? Нет. Ее контролируют «гости», вот пусть у них голова и болит.

Его собеседник помялся.

— Послушай, — сказал он нерешительно. — Ты сам-то… лично… когда-нибудь хоть одного видел?

Тот холодно посмотрел на него.

— Не твое дело, — сказал он. — Ладно. Можешь идти. И никакой личной инициативы, ясно? Смотри за ней. Хорошо смотри. Ласково. Но… не трогай.

Его собеседник пожал плечами и вышел из комнаты.

* * *

Лиза остановилась у знакомого дома, вглядываясь в выходящие во двор окна на девятом этаже. Там было темно. Ей почему-то представилось, как в этой темноте, не смея повернуть выключатель, сидит друг Серега со своей Ленкой — и точно так же выглядывает на улицу, вздрагивая при каждом шорохе, при каждом стуке двери лифта, открывающегося на их этаже.

Тем не менее она поднялась на лифте и нажала кнопку звонка. Прислушалась… тихо… ни звука торопливых шагов, ни прерывистого дыхания за дверью… ничего. Она постояла на лестничной площадке, раздумывая. Что они, в самом деле решили никому не открывать? Спрятались ото всех?

И тут она услышала звук торопливых шагов на лестнице. Кто-то поднимался на этот этаж. Она замерла, отступив в дальний угол лестничной площадки. Тень, которую не могла прогнать единственная тусклая лампочка, скрывала ее.

В мужчине, торопливо поднимающемся по лестнице, она узнала друга Серегу. Выглядел он еще хуже, чем во время их последней встречи, — бледный, напряженный, с запавшими глазами. Остановившись у своей двери, он порылся в кармане в поисках ключей, и тут она выступила из темноты.