Книга Время побежденных, страница 29 – Максим Голицын

Я нажал на кнопку дистанционного замка и открыл дверь.

— У тебя опять неприятности, Олаф? — спросил мой напарник, появляясь на пороге.

Я вздохнул.

— Так… по мелочам. А ты зачем заявился с утра пораньше? Я как раз собирался пойти позавтракать.

— Я так и подумал, — сказал он и поставил на стол коробку с пиццей. — Я по дороге забежал к Марио.

Пиццерия Марио находится поблизости от управления — кадары там постоянно пасутся. Хозяин уже привык. Забавно, до чего они быстро приспособились к земной еде. У них даже появились свои пристрастия — кто предпочитает китайскую кухню, кто итальянскую.

Пока я поглощал пиццу, Карс рассказывал:

— Удалось опознать парня, который на тебя напал. Это некий Франц Морро, американский гражданин. Член экстремистской террористической группировки «Черный крест», приговорен к смертной казни за организацию взрыва в нью-йоркской подземке, похищен из камеры смертников. С тех пор находится в розыске. Что еще? Скорее всего подвергался психотехнической обработке. Опасный тип, одним словом. Но наверняка — пешка. Исполнитель.

— Кто за ним стоит, узнать не удалось?

— Скорее всего какая-то организация. Возможно, удастся что-нибудь узнать, проследив каналы приобретения «стражей». Это не так легко сделать, но я связался с нашим представителем в Осло, он обещал нажать кое на кого.

— С чего бы ему стараться? Вы же не занимаетесь нашими террористическими организациями!

— Какая разница? Главное, что он обещал помочь. А у него большие связи. Потом — услуга за услугу — они запросили тело того существа, что мы подстрелили в Фьорде.

— А это им еще зачем?

— Не знаю, Олаф. По-моему, они забеспокоились. Говорят, в Сибири и в Южной Африке есть целые территории, где люди избегают появляться.

— Наверняка это какой-нибудь мутант, — сказал я, — а вообще, они поздно спохватились; про некоторые места давно уже рассказывают всякие страсти — про ту же Латинскую Америку, например. Когда там рвануло, люди оттуда драпанули, а возвращаться боятся… Про тех же, кто там остался, странные вещи рассказывают.

Мой напарник, казалось, потерял интерес к этой теме — воображение у кадаров скудное и всякие тайны и страшные истории их занимают лишь с чисто практической точки зрения. Зато он, как обычно, проявил нездоровый интерес к моей личной жизни.

— Послушай, Олаф, а что ты сделал с Сандрой? Когда я выходил из управления, она пробежала мимо, вся в слезах.

«Неужели и эта пошла жаловаться Антону?» — подумал я.

— Да ничего я с ней не делал, — досадливо ответил я, — так уж вышло… Послушай, Карс, это ты оттого суешься в мои дела, что у тебя своей личной жизни нет. Зря вы сюда своих баб не завезли. А на что они вообще похожи, ваши женщины?

— Ну, они поменьше ростом, более… изящные, я правильно говорю? И очень любят командовать. На базе много женщин. И все они занимают высокие посты.

— Что же они сюда, к нам, не прилетают?

— Согласно нашей традиции, — серьезно сказал Карс, — общаться с разумными существами на других планетах могут только мужчины. Потому что это связано с опасностями и нарушением многих наших морально-этических норм. Мужчины это могут перенести, а женщины — нет. И все равно многим приходится удаляться потом в самоизгнание для очищения и медитации.

— Если вы так уж страдаете, какого черта вы вообще к нам суетесь? Зачем вам это?

— Потому что пройти мимо разумных существ, когда они нуждаются в помощи, нельзя. По нашим представлениям, разум во Вселенной — великая ценность. Вы поступили бы так же, пусть даже ценой некоторых жертв.

— Может, и поступили бы… откуда мне знать? У нас-то нет своего космического флота… — с горечью заметил я.

Я допил кофе, кинул одноразовую тарелку в мусорное ведро, но промахнулся.

— Ладно. Пожалуй, стоит наведаться в «Сардинку». Тебе туда идти незачем, да и мне, честно говоря, опасно. Но днем там обычно пусто. Надеюсь, сумею отыскать эту девицу.

— Какую девицу? — удивился Карс.

Я уныло ответил:

— Не твое дело.

Я уже натянул куртку и двинулся к двери, как вдруг телефонный звонок заставил меня остановиться.

— Это инспектор Матиссен? — Голос в трубке был вроде смутно знаком, но я никак не мог сообразить, кому именно он принадлежит.

— Он самый, — откликнулся я.

— Это Хенрик.

— Да. — Этому-то что, черт побери, надо?

— Мне нужно с вами увидеться. Есть дело.

— Ладно, — сказал я, — где?

— Флоен. Смотровая площадка.

Я пожал плечами.

— Ладно, — повторил я, — когда?

— Часа вам хватит? Я буду ждать у парапета.

— Да что вам нужно-то? — Составь я в порядке убывания список тех, с кем жаждал срочно поговорить, Хенрик в нем занял бы одно из последних мест.

— Хочу предупредить вас кое о чем. Вы в опасности, инспектор. В большой опасности.

То ли он меня припугивал, то ли и вправду что-то знал. Хочешь не хочешь, а поговорить с ним придется. Хотя, если честно, он не внушал мне доверия.

— Знаете некую Барби? — спросил далекий голос. — Рыженькая такая. Так вот, ее сегодня выловили из залива. С утра пораньше.

— Ждите, — сказал я, — приеду.

— Что там, Олаф, — Карс был обеспокоен, — кто это был?

— Хенрик. Помнишь того малого, который вчера помог нам выбраться из заварушки?

— Помню. Темная лошадь. Я правильно сказал?

— Лошадка. Хотя какая разница? По сути, ты прав. Я поехал.

— Тебе лучше не ездить одному, Олаф. Это опасно.

В действительности сейчас опасно было иметь дело со мной — за эти два дня я успел повидать несколько человек, и многие из них к настоящему моменту уже были мертвы. Но он был мой напарник. А значит, делил со мной все — и опасности, и удачи.

— Уговорил, — сказал я. — Поехали.

— Одна голова хорошо, а две лучше, — сказал мой напарник, — хотя, честно говоря, Олаф, если у человека две головы, он немножко странно выглядит.

— Слушай, — сказал я, — заткни свой кладезь народной мудрости. Сил уже нет.

— Я стараюсь, чтобы у меня была живая разговорная речь, — обиделся Карс.

Наверное, их начальство, кем бы там оно ни было, дало им инструкцию по возможности врасти в наше общество, вот они и вызубрили всякие поговорки и пословицы. Лучше бы их учили современному сленгу, ей-Богу! А то этот дурень поначалу и половины не понимал из того, что я говорю.

Мы загрузились в машину и поехали. Смотровая площадка располагалась на верхушке горы Флоен, и подъездные дороги к ней отсутствовали. Скорее всего до Катастрофы туда вел серпантин, но большую часть горных дорог завалило. Если стратегически важные автострады, соединяющие между собой города и крупные поселки, все-таки удалось расчистить, то со всякой мелочью и возиться не стали. Зато отладили фуникулер, который на протяжении тридцати минут полз к верхушке горы, разворачивался на своем подвесном тросе и возвращался обратно. По выходным, а летом и по будням, просторная кабинка всегда была полна народа — со смотровой площадки открывался отличный вид на раскинувшийся внизу город и окружающие его фьорды, — сейчас же, кроме нас, на посадочной платформе никого не было.