Книга Мисс Черити, страница 71 – Мари-Од Мюрай

Я объявила, что привыкла вставать в шесть утра, сэр Хоуитт воскликнул: «Замечательно!» И предложил мне прокатиться на лошади по имению.

Никто ни о чем не говорил прямо, но кузина явно находилась в преддверии некоего счастливого события. Во всяком случае, ему полагалось быть таковым.

На следующий день сэр Хоуитт показал мне свои фермы, пруд с форелью, фруктовые сады и холмистые пастбища. За ними начинались дикие пустоши Дартмура, щетинившиеся таинственными кругами каменных монолитов. При виде их сэр Хоуитт, хоть он и не боялся суеверий и тайн природы, развернул лошадь, и мы поехали прочь.

Когда мы вернулись в Таунтон, дом еще только начинал оживать. Приехали гости — друзья сэра Хоуитта, чистопородные джентльмены, разделявшие его страсть к псовой охоте, здоровяки с красными, обветренными на свежем воздухе лицами. Они легко нашли общий язык с моей уткой, а вот от леди Хоуитт старались держаться подальше; впрочем, она и сама не обращала на них никакого внимания. В холле я неожиданно столкнулась с тетушкой Дженет, увешанной пакетами и шляпными картонками. Она тоже приехала погостить и собиралась провести все лето с «дорогой малышкой».

И, дабы я точнее уловила намек, она вытащила из корзинки с рукоделием пару малюсеньких ярко-желтых вязаных пинеток, которые по цвету и по форме отлично бы подошли Куки.

Пока тетушка Дженет нашептывала мне все это на ухо, я чувствовала, как меня сковывает ледяной ужас. Неужели свет приговорил меня к участи тетушки Черри, которой суждено теперь до конца дней вывязывать пинетки?..

На следующее утро в шесть часов я уже сидела перед мольбертом. Только работой я смогу завоевать себе свободу. Потому что свобода обозначается тремя буквами: ФШП. Моя новая история была про застенчивого Тима Тикета. Одним прекрасным утром ежик Тим отправляется в дальние края, чтобы освободить принцессу Недотрогу, которую похитил и заточил в заколдованном замке дракон. Тим Тикет воображал себя рыцарем Круглого стола, а оказался… всего лишь бедным ежиком, забавой злого мальчишки. Озорник соорудил замок из веточек и камешков, а дракона — из листьев и глины. Когда мама зовет его домой, мальчишка оставляет свернувшегося в клубок Тима Тикета в темнице из веток. Но восходит луна, и под покровом ночи Тим бежит из тюрьмы и, как я написала, «отправляется искать принцессу Недотрогу в глубине сада».

Я так и слышала, как Маршалл скажет: в подобной истории наши маленькие читатели не смогут отличить правду от вымысла. Но ежик получился таким очаровательным, что я приготовилась за него побороться. Иногда я откладывала рукопись новой книги «Удачи, Тим Тикет!» и долго гуляла по окрестностям, делая наброски и рисуя акварели. Сэр Хоуитт даже вставил в рамочку один из рисунков, на котором паслись его любимые бурые коровы. Мы с ним чудно ладили, и это выводило Лидию из себя. Но в целом это были прекрасные несколько недель вдали от Лондона и связанных с ним печалей. К несчастью, у сэра Хоуитта имелся младший брат, о котором вы наверняка успели позабыть и которого я тоже с радостью навсегда выбросила бы из головы, не возникни он однажды утром в замке Таунтон.

Мистер Юстас Хоуитт родился последним в большой семье. Это значило, что он не обладал ничем, кроме связей в обществе. Я показалась ему желанной добычей, и он начал на меня охотиться, ходить по пятам и наступать Куки на лапки. Но нет худа без добра: стоило мистеру Хоуитту появиться на пороге, Куки тут же оповещала меня, хлопая крыльями и тревожно крякая. Еще я заметила, что этот любезный джентльмен панически боялся тех, кого он учтиво — дабы снискать мое расположение — называл «зверушками».

Отныне я стала спускаться в столовую в компании мастера Питера, утки и мышки: кролик сидел у меня на коленях, утка устраивалась в ногах, а мышь — на плече. Чаша страданий мистера Хоуитта переполнилась, когда я притащила клетку с Петруччо. С помощью Глэдис Гордон ворон выучил много новых фраз. Теперь он говорил грубым голосом, свирепо поглядывая по сторонам: «Я люблю вас, дорогая, я вас люблю». Это окончательно охладило пыл мистера Юстаса Хоуитта.

Но по ее взгляду я поняла, что мне не избежать участи вязальщицы пинеток.

Как только я вернулась в Лондон, ко мне тут же заявилась кузина Энн. Она взбежала на четвертый этаж легко, как горная козочка.

Я с восторгом описала ей Девоншир и деревенский быт сэра Хоуитта, который живет в своем имении как король. Пока я говорила, Энн передвигала мои карандаши, кисточки, книги, акварели, и мне страшно хотелось шлепнуть ее по рукам.