Онлайн книга «ЗАГС на курьих ножках»
|
– Это очень странно, – сказала Катя. – Понимаю, конечно, что КГБ всегда старался замести следы своих злодейств. Неудивительно, что они сразу не сказали бабушке правду. Но потом, когда архивы уже были открыты?.. Тогда многие узнали правду о своих репрессированных родных. Почему же у вас не получилось? – Все, что я знаю, я узнал от своей мамы. С отцом она познакомилась в Ленинграде уже после войны. Мама в войну потеряла родителей и осталась одна в комнате коммунальной квартиры у Витебского вокзала. Там молодая пара и поселилась. – А кем был мой дед? Где работал? На самом деле Катю больше интересовало, что это за измена, в которой его обвиняли, но она не осмелилась спросить об этом прямо. Но дядя и на простой вопрос о работе отца не смог ответить внятно: – Мама говорила, что он часто уезжал в командировки. Отлучался раз в два-три месяца на несколько дней, потом возвращался, и у них снова появлялись деньги. – Да, командировки – это понятно. Но куда он ездил? По каким делам? К сожалению, этого дядя не знал. Зато знал кое-что другое. – Твой дедушка родился недалеко от этих мест. И мы с тобой сейчас туда и направляемся. – В Вологду? Катя хотела спросить, кто их там ждет и у кого они остановятся, но дядя добавил: – Отец жил в деревне, называется она Олеховщина. По результатам переписи две тысячи тринадцатого года в ней было три постоянных жителя. – Трое? Всего три человека! Какая-то жуткая дыра, не иначе. Но дядя думал совсем иначе. – Целых три человека! – радовался он. – Подумай только: трое! И любой мог знать моего отца – твоего деда. – А если эти трое приехали в Олеховщину недавно? Если они о моем деде и слыхом не слыхивали, тогда что? – Пойдем в сельсовет. У них должен быть архив. – Но зачем? – недоумевала Катька. – Дядя, зачем тебе все это понадобилось? – Хочу найти дом, в котором жили наши предки. Желаю на склоне лет обрести родовое гнездо. А если все сложится, и тебе, племяшка, передать. – И дядя лукаво подмигнул Катьке. – Небось не откажешься от наследства-то, а? Наследство – это дом в деревне Олеховщина? Который за столько лет без присмотра развалился и прогнил насквозь? – Домик в деревне, – мечтал дядя вслух. – Что может быть лучше? Скажи, племяшка? Но Катька что-то не торопилась восторгаться. Жить в деревне, где кроме нее будут еще трое неизвестных граждан? Даже если это нормальные люди, все равно звучит тоскливо. А если предположить, что это какие-нибудь криминальные личности? Да что там предполагать, наверняка криминальные. От закона прячутся. Законопослушный человек в такую даль забираться не станет. И вообще, о чем они сейчас говорят? Дома никакого нет. Все давно пропало! – Дядя, но твое предложение – это же полный бред! Дядя обиделся. – Так, значит, ты отзываешься о доме наших предков? Честное слово, племянница, я был о тебе лучшего мнения. – Какой дом, дядя? – завопила Катька в полном отчаянии. Обидно, когда тебя вытаскивают из уютного города, заставляют переносить все дорожные неудобства, и все ради чего? Дяде, видите ли, вздумалось полюбоваться развалинами, которые когда-то могли быть домом его папочки. – Дядя, опомнись! Приди в себя! Если твой отец познакомился с бабушкой в конце сороковых и больше в свою Олеховщину не возвращался, значит, этот дом от подпола до чердака давно съели мыши! – А кто тебе сказал, что он туда не возвращался? Голос дяди прозвучал так загадочно, что Катька умолкла на полуслове. – Думаешь, его не расстреляли? – Толкую тебе: подтверждения, что он расстрелян, мы не нашли. – И ты подозреваешь, что дед сумел сбежать и спрятался у себя в доме? Но ведь там его должны были искать прежде всего. – Дома и стены помогают. А места там глухие. Вот смотри, я на карте все отметил. Дядя извлек из кармана самую обычную бумажную карту, на которой черной точкой был обозначен островок на местности. – Это и есть Олеховщина. Голос дяди звучал почти нежно. Катька, как ни старалась, ничего похожего не испытывала. И на карту она поглядывала скорее враждебно, чем с интересом. А вот официантка, подававшая им обед, при виде карты как-то напряглась. Но дядя, всецело занятый собственными планами, ничего не замечал. – Если в те края кто чужой приедет, его сразу видно. Отцу могли свистнуть его друзья-приятели, чтобы спрятался. А уехала облава – он выходит и живет себе дальше. Катька досчитала до десяти, чтобы успокоиться. Это не очень помогло, пришлось прибавить еще десяток. Только когда она дошла до тридцати, желание придушить дядю не сходя с места несколько поутихло. В это время как раз кстати подошла официантка, которая ловко убрала со стола грязную посуду. Вместе с посудой она как бы случайно прихватила и карту, но ни Катька, ни дядя, занятые разговором, этого не заметили. – Я тебя понимаю, – проговорила Катька, когда официантка, наконец, отошла. Говорить Катя старалась как можно ласковее – все-таки перед ней пожилой человек, к тому же любимый дядя. По совокупности этих двух факторов выходило, что он имеет право на некоторую снисходительность с ее, Катиной, стороны. Вдохнув и выдохнув, она произнесла уже гораздо мягче: – Понимаю тебя, дядя: ты хочешь повидать своего отца. Но, дядя Паша, вспомни, сколько тебе лет. – Я мужчина в самом расцвете сил. Катьке сейчас было не до шуточек. – Скажи, какого года рождения твой отец? – Бабушка говорила – двадцать первого. – Вот! Даже если он жив, он уже глубокий старик. Но, скорее всего, он давно умер. Так зачем ты туда едешь? «И меня еще с собой тащишь!» – очень хотелось ей прибавить. – Катюша, я понимаю, что ты страшишься неизвестности, – миролюбиво произнес дядя. – Конечно, ты недоумеваешь, зачем мы туда едем. Вот именно! – Но я так мечтал повидать родные места. И мне хотелось, чтобы рядом со мной в этот момент был не чужой человек. Понимаешь? Кто-то, кому я мог бы передать частичку того тепла, которым мой отец, а твой дед наделил те края. Не знаю, как тебе это объяснить. Своих детей у меня нет. Вот и выходит, что ты, Катюшка, единственная, кому я могу показать ту деревню, тот дом… Ладно, не сам дом, но место, где стоял дом, в котором родился и вырос мой отец. А возможно, что и его отец, и отец его отца, и отец отца… – Дядя, я все поняла. Катька на самом деле поняла. Поняла, что она попала. Если ее дядя заехал в такую даль, назад он уже ни за что не повернет. И ее не отпустит. Поэтому единственный способ покончить со всей этой историей как можно скорее – потакать дяде во всем. Хочет он посмотреть на место, где когда-то жил его отец, – пожалуйста. От нее не убудет, а дядя успокоится. Глядишь, и на самом деле ничего страшного не случится. Съездят они в эту Олеховщину, убедятся, что об их семье там слыхом не слыхивали, и успокоенные вернутся домой. Может быть, даже сегодня. В крайнем случае завтра. |