Книга Хюгге, или Уютное счастье по-датски. Как я целый год баловала себя "улитками", ужинала при свечах и читала на подоконнике, страница 84 – Расселл Хелен

Залечив полученные во время прыжка травмы, мы спустились по лестнице, вышли из краснокирпичного дома Викинга и зашагали по улице вместе с другими жителями Большого Города. Кое-кто из гуляк натянул смешные шляпы, и я узнала, что это еще одна датская новогодняя традиция. Оглядевшись вокруг, я заметила шляпу-лепрекон ^[82], шляпу-пиццу и даже головной убор “pølser” в виде колбаски. Надо же, датчане так сильно любят фастфуд, что и шляпы себе делают соответствующие!

А еще было множество забавных пластиковых очков разнообразного вида – от «кошачьего глаза» до раннего Элтона Джона и окуляров учителя физики.

– А эти забавные очки – тоже датская новогодняя традиция? – спросила я Викинга.

– Нет, они просто защищают глаза от фейерверков.

Правда?

– А нам тоже нужно их надеть? – встревоженно спросила я, но Викинг презрительно хмыкнул, всем своим видом показывая, что очки – это для слабаков. Я росла в условиях постоянных кампаний за безопасность, поэтому с определенной тревогой смотрела на самодельную пиротехнику, которая буквально заполонила главную улицу Большого Города. Еще больше меня беспокоило, что запускать ракеты позволяют подросткам и даже детям.

– Это законно? – не удержалась я от вопроса.

Викинг пояснил, что фейерверки продают лицам старше восемнадцати лет, но это относится лишь к «большим фейерверкам» (с определенной мощностью порохового заряда). Дети же, причем довольно нежного возраста, свободно могут купить «мелкие фейерверки».

– Впервые я запустил фейерверк, когда мне не было и десяти, – спокойно сообщил Викинг.

Мимо нас со свистом пролетела ракета, запущенная под прямым углом (в данном случае угол был явно неправильным). Слева взлетели римские свечи, справа распустились белоснежные лилии, а высоко в небе я увидела зеленую плакучую иву. Остатки ракет сыпались повсюду. Несколько слабеньких ракет поднялись невысоко, и я увидела их прямо над крышей магазина игрушек. Обломки петард рассыпались на высоте около шести метров над нашими головами. Огненные искры взмывали в небо, а потом падали вниз, освещая все вокруг, и я отчетливо видела силуэты порнографических пони в фонтане.

«Ах, Дания, как я тебя люблю!» – подумала я, прикрываясь от искр и обломков за мощной спиной Лего-Мена.

Вернувшись в дом Викинга, мы приступили к десерту – традиционному круглому марципановому кексу, а еще к шампанскому, поскольку настало время поприветствовать наступивший год.

– Skál!

Через пару часов мы отправились домой. Легкий снег поблескивал в свете уличных фонарей. Мы шли мимо домов, где в окнах горели свечи, и вдыхали свежий воздух, в котором чувствовался запах пороха и gløgg (датский глинтвейн), причем, судя по запаху, глинтвейном баловали себя абсолютно все. Такого праздничного настроения у меня не было еще никогда в жизни.

Впервые – за последние двадцать лет! – мне удалось встретить Новый год без похмелья. (Дорогая Печень, прости, обещаю, что больше не буду злоупотреблять…) Перед сном мы решили послушать новогоднюю речь премьер-министра. Он говорил, что январь – это время новых возможностей и важных перемен. Я отлично понимала, какие перемены произойдут в нашем доме в наступившем году, и маленький дзюдоист в моем животе тоже отлично это понимал: недаром он не давал мне спать всю ночь.

Едва мы улеглись, Лего-Мен сразу заснул, а я не могла сомкнуть глаз. Я не могла спать на спине, чтобы ребенок не сдавливал мои жизненно важные органы, но и на животе тоже не могла заснуть, потому что он напоминал пухлую диванную подушку. Я лежала на боку, но никак не могла найти удобное положение для рук: испробовала все позы из «Триллера» Майкла Джексона и даже вытянула руки перед собой, как пушистая коала, обхватившая стаканчик для карандашей, – так я засыпала, когда мне было восемь. Все было бесполезно, поэтому я встала и немного погуляла по дому.

На безупречно чистом небе звезды казались необычайно яркими – такими я их никогда не видела. Я любовалась крупными скоплениями мерцающего света и сверкающими шарами планет. На улице было темно, поэтому можно любоваться небом, бескрайним и невероятно высоким, во всей его красе. Мне показалось, что заметила падающую звезду, впрочем, скорее всего, это был результат расстройства зрения (акушерка предупреждала о таком возможном побочном эффекте беременности, наряду с варикозной болезнью).

Я отвела взгляд от неба, но в глазах двоилось, даже новогодних елок стало две, и это меня развеселило, а вот двойная порция грязных тарелок в раковине радости не вызвала. Голова кружилась, тело стало тяжелым. Ощущения были такими странными. Казалось, все внутренности рвутся на свободу. Было больно, очень больно, но потом все прошло. «Странно», – подумала я и потащилась к холодильнику. Когда сомневаешься, нужно что-нибудь съесть. Потом все повторилось. Я взглянула на часы на стене в кухне. Секундная стрелка успела сделать несколько оборотов, прежде чем я поняла, в чем дело. Черт! Началось!

Держась за стенку, я осторожно вернулась в спальню, растолкала Лего-Мена и сообщила, что наше рождественское желание исполнилось, правда, чуть раньше, чем мы ожидали.

Что я узнала в этом месяце:

1. Датчане обожают лакрицу, песни Криса Ри, «Топ Ган» и шнапс.

2. Салман Рушди оценил все преимущества жизни по-датски.

3. Бороться с неуемным расточительством под Рождество можно с помощью мха и грибов.

4. На Рождество общественная жизнь замирает, но оживает семейное общение – это хорошо.

5. В Дании любят петь хором.

6. Жизнь кардинально меняется, настолько, что это даже трудно себе представить.

После восемнадцати часов психоделической боли, ругательств и нескольких «улиток» мне на грудь положили странное, скользкое существо, которому нужно было услышать стук моего сердца. Потом малыша унесли, чтобы как следует о нем позаботиться. Я то приходила в себя, то впадала в беспамятство, окончательно потеряв счет времени (минуты? часы? дни?). В конце концов меня усадили в кресло на колесиках и подкатили к кувезу, маленькому пластиковому инкубатору, напоминавшему прозрачные контейнеры для хранения вещей из ИКЕА.

– Это ваш сын, – сказала медсестра.

Со своего кресла я видела лишь сморщенное личико, из которого торчали какие-то трубки, и огромную шерстяную шапку. Над инкубатором был установлен рефлектор, и ребенок лежал совершенно голеньким – в шапке и подгузнике. Я ощутила солоноватый вкус и поняла, что плачу.

– С ним все в порядке?

– С ним все в порядке, – сказала сестра, а доктор начал вытаскивать трубки и приступил к осмотру малыша. – Завтра его принесут в вашу палату.