Онлайн книга «Крымская война. Попутчики»
|
Авиаматка оказалась там, где ей и надлежало быть - почти в перекрестии черных нитей. Пожалуй, стоит немного сместиться, чтобы после залпа сразу нырнуть под пароход. - Самый малый! UВ-7 провернула винт и поползла вперед. III 2016-й г. Черное море, Район операции Сергей Велесов, писатель - Итак, Сергей Борисыч, мы желаем вам удачи. И очень рассчитываем на ваш... мнэ-э-э-... нетипичный подход. На ваше, так сказать, видение... И снова принялся протирать очки. Я уже знал, что это своего рода знак: профессор в растерянности. Фомченко поморщился. Он не одобрял изменений в командной цепочке: хоть начальником экспедиции и оставался капитан первого ранга Куроедов, но теперь при нем возник «консультативного штаб» из трех человек, с которым кап-раз должен согласовывать любые серьезные решения. В этот штаб вошли бывший куроедовский зам. по науке Сазонов, майор ФСБ Привалов, отвечающий за «информационное обеспечение» Проекта и... ваш покорный слуга. Этого генерал уж никак не мог понять: ну ладно Привалов - все же майор, разведчик. Но, чтобы Сазонов, ученый-гуманитарий, утверждал приказы военных? И уж тем более, не мог Фомченко принять мое назначение: альтернативная история, фантастика, - как можно доверять серьезные дела человеку, занимающемуся такой ерундой? Дрон намекнул: в Москве опасаются, что военное руководство может наломать дров, и тот, кто принимает окончательные решения (при этих словах он многозначительно хмыкнул и ткнул пальцем вверх), не рискнул доверить судьбу Проекта одним лишь носителям прямолинейной армейской логики. Я узнал о своем новом статусе уже в море, на борту «Адаманта». Остальные члены экспедиции уже сидели на «Можайске», а меня задержали - научный руководитель проекта хотел лично убедиться, что новичок осознает всю меру возложенной на него ответственности. Я постарался его не разочаровать: порассуждал о пользе взвешенного подхода к действиям в прошлом, об учете исторических последствий... и тэдэ и тэпэ. Профессор, мелко кивал, изредка поддакивая, а генерал постепенно мрачнел. Уверен - мечтал, чтобы я свалился с трапа, сломал ногу, и тогда можно будет заменить меня на кого-то, внушающего доверие. Но - не судьба. Выслушав положенные напутствия, я спустился в пришвартованный к борту катер и принял у матроса ярко-оранжевый непромокаемый баул. Разъездным судном при «Адаманте» служила изящная моторка в стиле «ретро»: тиковая палуба, штурвал с отполированными ручками, надраенная до солнечного блеска бронза, кранцы - не пошлые покрышки, а нарядные сизалевые плетенки. Я засунул под банку баул и устроился поудобнее. Кроме форменного барахла, личных вещей и ноутбука, я упаковал в баул имущество, положенное мне, как члену «консультационного штаба»: планшет с доступом к бортовой сетке «Можайска», папку с документами и рацию - цифровую модель со встроенным шифрованием. Кроме мануала, гарнитуры и блока питания, к ней прилагается гармошка фотоэлементного зарядного устройства. При необходимости, от него можно зарядить и планшет, и ноутбук. Таких комплектов в бауле целых три. Один мой; два предназначены Сазонову с Приваловым, моим коллегам по «консультационному штабу». *** Катерок пробежал четверть расстояния до «Можайска», когда ожила рация рулевого: - Сто третий, сто третий, вызывает «Адамант»! «Сто третий» - это я. Члены «консультационного штаба» получили личные позывные - Сазонов был «сто первым», «Привалов «сто вторым», ну а мне досталась счастливая тройка. Я принял у старшины переговорник на длинном спиральном шнуре. - Центр, сто третий на связи, прием! - Сто третий, немедленно возвращайтесь, как поняли, прием! Возвращаться? Что за дела? Начальству, конечно, виднее, но спросить-то я имею право? - Центр, я сто третий, не понял. В чем дело? На этот раз рация отозвалась голосом профессора: - Сергей Борисыч, голубчик, с «Макеева» сообщают - с «Пробоем» какие-то нелады, аномалия воронки... Да вы на небо посмотрите, сами увид… И - матерный рев Фомченко: - Мать вашу, ... профессор, ...канал на... незащищенный, НЕМЕДЛЕННО отставить ... в эфире! А ведь профессор прав: вокруг как-то сразу потемнело, будто наступил вечер. Я посмотрел вверх и похолодел. Только что чистое небо стремительно затягивало жгутами облаков. Серо-лиловые, они отлипали от пелены, закрывающей горизонт, и створками лепестковой диафрагмы, сходились в зените. Ярко-голубой кружок стремительно уменьшался, и в тот момент, когда он пропал, из центра клокочущей лиловой мути во все стороны брызнули ветвистые молнии. На моторку обрушился акустический удар такой силы, будто мир раскололся пополам, а мы оказались точно на линии разлома... IV Где-то в вихрях времен. ...тьма навалилась со всех сторон. Аппарат увяз в мутном лиловом киселе - М-5 кружило, мотало, переворачивало в замедленном кинематографическом темпе. И - ни звука, словно во сне, или горячечном бреду, вызванном инфлюэнцей. ... выпали из лилового НИЧТО, и сразу воздух вокруг заревел, перекрывая стрекот «Гнома». Гидроплан встал на нос, повалился в бездонную яму; Эссен тянул штурвал на себя, не в силах понять, где верх, а где низ. Чувства отказывали; поверхность моря, сплошь в пенных полосах шквалов, мелькала то внизу, то по сторонам, то над головой. В какой-то момент лейтенант с ужасом увидел, как ударился о воду аппарат Корниловича - сначала плоскостью, потом носом, и заскакал но волнам подобно сорвавшимся с оси крыльям ветряной мельницы. Шквал прекратился внезапно, так же, как и начался. Эссен выровнял машину над самой водой, чикнул по гребню волны, и подскочил вверх. Лиловая муть пропала, будто ее и не было; в отдалении дымили корабли, и на грузовой стреле «Алмаза» все еще раскачивался гидроплан с белыми цифрами 32 на фюзеляже. Эссена била мелкая дрожь; справа ворочался и матерился Кобылин. Лейтенант пхнул летнаба локтем, и, когда тот обернул к пилоту белое, без кровинки лицо, ткнул вниз - «идем на посадку!» *** …перекрестье нитей легло под переднюю трубу. «Пли» - скомандовал Лютйоганн, и в этот момент лодка содрогнулась от страшного удара. Палуба вздыбилась; люди валились друг на друга, отчаянно цепляясь за штурвальчики, рукоятки, трубы. «Эсминец? - успел подумать обер-лейтенант. - Подкрался незаметно и протаранил? Глубина - всего ничего, вполне мог... Новый удар, подводники разлетаются, будто сбитые шаром кегли. На мгновение лодка выровнялась, и Лютйоганн, чудом устоявший на ногах, почувствовал, что UВ-7 вращается, словно в гигантском водовороте. Обер-лейтенант вцепился в обтянутые кожей ручки и припал к перископу. Последнее, что он успел увидеть - это надвигающийся из лиловой мути борт турецкого угольщика. Снова удар, сильнее прежних, оглушительный скрежет сминающегося металла. Ганса Лютйоганна оторвало от перископа и швырнуло спиной на борт, утыканный штурвалами клапанов затопления. Плечо пронзила острая боль, и в тот же момент на голову ему хлынул поток морской воды. |