Книга Виктор Тихонов творец "Красной машины". КГБ играет в хоккей, страница 59 – Федор Раззаков

— Поэтому собирайся — едем к Ржавому, пока еще не поздно, — объявил Нечкин своему коллеге план ближайших мероприятий.

Спустя пять минут они уже уселись в «Жигули» капитана и помчались из Подольска на станцию Селикатная, где в пятиэтажной «хрущобе» проживал Олег Ржаев.

Когда они поднялись на нужный этаж и встали возле двери, за которой обитал Ржавый, они облегченно вздохнули — изнутри доносилась музыка, что означало — в доме кто-то есть.

— «Юрай Хипп» слушает, «Июльское утро», — сразу определил исполнителя и композицию Грызлов, который на ниве борьбы с фарцовщиками собрал у себя дома богатую коллекцию импортных «пластов» — то есть, пластинок с записями зарубежных исполнителей.

— Сейчас ему будет не «июльское утро», а «февральская ночь», — ответил Нечкин и надавил пальцем на кнопку звонка.

Музыка за дверью тут же замолчала, а спустя несколько секунд раздалось привычное:

— Кто там?

Но голос явно не принадлежал Ржавому — по тембру это был подросток.

— Нам нужен Олег Ржаев, — объявил Нечкин.

Дверь открылась и гости увидели на пороге парня лет пятнадцати, который сообщил, что Олега дома нет.

— А ты кто?

— Я его племянник — Игорь. А вы кто?

— Мы друзья Олега, у нас к нему срочное дело, — продолжал вещать капитан. — Не подскажешь, где он?

— На хоккее.

— На каком еще хоккее? — почти синхронно вырвался недоуменный вопрос из уст обэхээсников.

— ЦСКА — «Динамо» (Рига). Я ему сам билеты покупал по его просьбе.

— А где играют?

— В Лужниках. В семь часов начало.

Услышав это, Нечкин взглянул на свои наручные часы — до матча оставалось чуть больше сорока минут.

— Если ты ему билеты покупал, то должен знать, какие у него места? — поинтересовался Грызлов.

— Сектор Д, ряд двадцатый, а места 92 и 93.

— Он что, не один поехал?

— С ним еще приятель из Риги.

Обэхээсники сразу догадались, о каком именно приятеле шла речь — они знали, что новую партию товара Ржавому привез латыш Янис.

Когда они вышли на улицу, Грызлов спросил коллегу:

— Что будем делать — этот приятель явно не вписывается в наши планы.

— А что ты предлагаешь — бросить дело на полдороги?

— Может, подождем до завтра?

— Мы-то подождать можем, а вот станут ли ждать муровцы? — напомнил старлею о серьезности ситуации Нечкин. — Нет уж, не будем откладывать дело на потом. А что касается латыша, то по месту определимся, что с ним делать. Хотя я бы его не трогал — про нас он ничего не знает.

И они помчались во Дворец спорта в Лужниках.

Диктор Валентин Валентинов, подъезжая к Дворцу спорта, внезапно обнаружил, что забыл дома свое служебное удостоверение. Беззвучно выругавшись про себя, он не стал заострять на этом внимание, поскольку подобные проколы с ним уже пару раз случались и каждый раз дело обходилось словесными укорами со стороны билетеров, которые его прекрасно знали. Все-таки Валентинов работал здесь диктором уже четыре года, приглашенный сюда Ниной Аборкиной, которую называли не иначе, как «голосом Лужников».

Подойдя к дверям служебного входа, Валентинов увидел на вахте свою хорошую знакомую — Нину Ивановну Семкину. Рядом с ним стоял мужчина, которого диктор видел впервые, поэтому поначалу не обратил на него особого внимания.

— Добрый вечер, Ниночка, — поздоровался Валентинов с женщиной. — Ради бога, прости, забыл «корочку» дома, больше такого не повторится.

Билетерша в ответ улыбнулась, но улыбка у нее вышла какая-то нерадостная, а виноватая. И в этот миг к ним шагнул тот самый незнакомый мужчина, стоявший в сторонке.

— Вы кто такой, гражданин? — спросил незнакомец у диктора.

— Я здесь работаю, моя фамилия Валентинов.

— А документ у вас есть, подтверждающий это?

— В том-то и дело, что свое служебное удостоверение я забыл дома. Но меня здесь каждый работник знает. Вот Ниночка, например.

— Да, это наш диктор, — подтвердила женщина, сказанное Валентиновым.

— Ваших слов мне недостаточно. Кто-то из начальства может их подтвердить?

— Какое начальство вы имеете в виду? — удивился Валентинов. — Не директора же Дворца спорта сюда звать?

— Достаточно будет кого-то из ее заместителей, — последовал ответ.

— Вы шутите, молодой человек. Я диктор, без меня матч не начнется.

— Я все понимаю, но пропустить вас не могу без указания кого-то из вашего руководства.

— Ерунда какая-то, — всплеснул руками Валентинов.

— Не волнуйтесь, Валентин Федорович, я сейчас схожу к Анне Ильиничне и кого-нибудь приведу, — подала голос билетерша.

— Сделайте одолжение, Ниночка.

Когда женщина ушла, Валентинов вышел на улицу, пытаясь справится с охватившим его волнением. Подобная ситуация происходила с ним впервые и он никак не мог взять в толк, чем именно она вызвана. Что за повышенная бдительность такая, чем она вызвана? Может быть, приездом на матч Брежнева? Но Валентинов за эти четыре года присутствовал на нескольких десятках матчей, где в качестве зрителя фигурировал Генеральный секретарь, и ни разу таких мер безопасности не предпринималось. Однажды даже с диктором вышел курьез. Это было как раз во время его дебютного выступления в 1973 году. Играли армейцы Москвы и Ленинграда. Брежнев в те годы был активным курильщиком и смолил свою любимую «Новость» не переставая. А Валентинов об этом не знал. Поэтому, согласно инструкции, он в перерывах между периодами объявлял: «Товарищи, курение во Дворце спорта запрещено». И вот в тот момент, когда он в очередной раз собрался объявить об этом еще раз, к нему подошли двое незнакомых мужчин. Один из них стукнул ладонью по микрофону и заявил: «Чтобы больше про запрет курения не объявляли». «А вы кто?» — спросил диктор. «Мы от Леонида Ильича», — ответил второй мужчина, после чего они удалились. Валентинов посмотрел в сторону правительственной ложи и увидел, как Брежнев оживленно обсуждает с кем-то из коллег по Политбюро перипетии матча и при этом вовсю дымит сигаретой.

В тот момент, когда диктор был погружен в свои воспоминания, к вахте вернулась Ниночка, которая привела с собой мужчину. В нем Валентинов узнал заместителя Синилкиной. Показав незнакомцу свое удостоверение, вновь прибывший жестом подозвал к себе диктора и провел его внутрь Дворца спорта.

— В чем дело, Андрей Ильич? — спросил Валентинов у своего провожатого, когда они шли по коридору.

— Сами толком ничего не знаем, — пожал тот плечами. — Знаем только, что будет Брежнев, которого сегодня охраняют пуще обычного.

До начала матча оставалось чуть больше получаса, и именно в этот момент к Дворцу спорта начался массовый приток зрителей. Они шли толпами, минуя центральные ворота, где стоял первый кордон из тех, кто пытался отыскать среди идущих на хоккей людей преступника. В роли смотрящих выступали сотрудники 7-го управления КГБ или «наружники» — люди, которые обладали профессиональной наблюдательностью и великолепной зрительной памятью. Один раз взглянув на фотографию человека, они потом могли достаточно быстро отыскать его в толпе. Именно этим они в этот момент и занимались, правда, вместо фотографии в их карманах лежал фоторобот преступника, который имел совпадения с оригиналом примерно на 80 %.