Онлайн книга «Три сказки об Италии. Лошади, призраки и Чижик-Пыжик»
— А почему ваша церковь такая полосатая? — спросила Джаноцца, откручивая тугую крышечку. — Это в честь лошадей, — пояснил Маттео. — Ты что, не знаешь? Это самый крутой боевик древности, с убийством, погоней, кражей и страшной местью. Когда Ромул построил Рим, его брат-близнец Рем стал над ним смеяться. Мол, городишко маленький, паршивенький, метро нет, аквапарка нет… Ромул обиделся, достал базуку и — тра-та-та-та! — застрелил Рема. А у Рема было два сына, тоже близнецы, Сенио и Аскио. Ромул решил: «Раз уж я все равно достал базуку, надо еще пострелять, когда такой случай выдастся». И прицелился в племянников. Но тут его отвлекли какие-то государственные дела. А Аскио и Сенио, не будь дураки, сбежали от любящего дядюшки и основали город Сиену — в честь Сенио, он был пошустрее. Правда, там, где они ее основали уже был город Сиена, в нем этруски жили. Но братья еще раз ее основали, чтоб уж наверняка. А на память о счастливом детстве они сперли из Рима бронзовую римскую Волчицу — символ Вечного Города. Это была страшная месть коварному дяде Ромулу. Теперь волчица — символ Сиены. Есть даже контрада Волчицы. — А собор-то почему полосатый? — не поняла Джаноцца. — Так Сенио и Аскио приехали на черно-белых лошадях! — На зебрах? — Нет, Аскио на черной, Сенио на белой. Или наоборот. С тех пор черно-белый щит — больцана — это герб Сиены. И кафедральный собор тоже черно-белый. — Очень красивый, — похвалила Джаноцца. — Только недостроенный. Вон там стена какая-то, с пустыми окнами, без отделки. — А это все из-за вас, флорентийцев. Мы построили в тысяча сто каком-то году самый большой и красивый в Тоскане собор, и все было хорошо. А потом вредные флорентийцы в конце тринадцатого века построили свою Санта Марию дель Фьоре! Так не честно! Она оказалась больше! Это свинство с их стороны! Ну не могли же сиенцы уступить надменным флорентийцам. Мы все равно должны победить! Наши сказали: а мы все равно круче! Мы расширим наш собор так, что нынешний Дуомо будет только одним его маленьким кусочком — трансептом. И стали строить стену. Длинная стена, высокая… Строят, строят, строят… А тут чума. Умерли каменщики и землекопы, плотники и резчики, священники и прихожане… И самый большой собор Тосканы остался недостроенным 650 лет! [1] — Значит, Флоренция победила? — спросила Джаноцца. — А Сиена проиграла? — Сиена никогда не проигрывает, — сказал Стефан. — Такого огромного полосатого недостроенного собора, умершего от чумы, нет не только в Тоскане — во всем мире! Это самый большой недоделанный собор… причем никакой надежды, что его достроят, и он станет обычной достроенной церковью! — Да, — уважительно признала Джаноцца — Сиенцы и тут учудили. — А то! Уф, наконец-то последний пузырек. Ведро почти с краями, несите осторожно. Эх, как же мы его на крышу поволочем… Выручила пожарная лестница, та самая, по которой днем лез конюх. Ведро подняли на крышу, почти не пролив. — Только не лейте на голову, — волновалась Джаноцца. — Зеленка едкая, если в глаза попадет, коню больно будет. Джованни свесил голову в дыру и осмотрелся. — Иго-го? — спросил Черный Горбун. — Привет, — сказал Джованни, подтаскивая ведро и прицеливаясь. — А, это опять ты, — обреченно вздохнул Черный Горбун. — Сразу договоримся — летать неприлично. — Слушай, встань чуть-чуть левее, — примерился Джованни. — Ага, вот так… Теперь шаг назад. — Какой ногой? — уточнил Черный Горбун. — Какая тебе больше нравится. Черный Горбун замолчал — соображал. До сих пор он как-то не задумывался, какая из ног ему больше нравится. — Теперь закрой глаза, — сказал Джованни. — Зачем? — удивился Черный горбун. — Будет сюрприз, — объяснил Джованни. — Когда сюрприз, всегда глаза закрывают. Черный Горбун послушно закрыл глаза. «Интересно, какой сюрприз?» — подумал он. Джованни с ребятами осторожно опрокинули ведро. Зеленка вылилась прямо на Черного Горбуна, брызги полетели в разные стороны. «Ага, это меня купают, — подумал конь, подставляя под прохладную влагу другой бок. — Очень мило. Действительно сюрприз». «Можно уже открывать глаза?» — спросил он. Но ему никто не ответил — ребята торопливо слезали с крыши. «Я так и не решил, какая нога мне больше нравится, — вспомнил Черный Горбун. — Сейчас буду думать. А то отвлекся на сюрприз». — Завтра увидим, что получилось, — радовались ребята, сворачивая в переулок. — Завтра Черный Горбун превратится в Зеленого! Завтра над Черепахами все будут смеяться! Завтра, завтра, завтра! Минут через десять Стефан пришел домой. На пороге сидела абсолютно зеленая кошка. — Ох! — сказал Стефан. — Мама, что с кошкой? Мама выскочила, ахнула, запричитала… Кошка попыталась вылизаться, но зеленка была невкусная. «Сходила в гости, называется, — думала она, с отвращением озирая зеленые бока. — Поспала в сене, называется. А проснулась вот такая… То ли меня заколдовали, то ли сглазили… Не буду больше дружить с Черный Горбуном. Непорядочное животное оказалось. Разве можно так гостей принимать?» 1 июля
 Глава 10 О трудностях выгоняния пап в период палио Дзынь-блям, дзынь-блям, дзынь блям-ба-бам… это скачет за Маттео Черный Горбун! Ослепительно зеленый Черный Горбун с оранжевым хвостом и сиреневой мордой, громко блямкая, мчится за Маттео, вот-вот настигнет… «Это не я! — хочет закричать Маттео. — Это не я красил тебя зеленкой! Это Джованни!» Но рот только открывается беззвучно, а сиренево-оранжево-зеленый конь приближается… приближается… приближается… Блямс! Приблизился напрочь. Маттео в холодном поту слетел с кровати. — Блям-блям-дзинь! Блямканье из сна ворвалось в реальность и сопровождалось высоким маминым речитативом. «А, все нормально, — понял Маттео, успокаиваясь. — Это просто мама выгоняет папу». Он оделся и спустился в кухню. Мама обычно ругалась там, чтобы не отрываться от процесса изготовления мороженого. Блям-блям — это она брякала ложкой об кастрюлю. Полагалось, конечно, бить тарелки, но тарелок маме было жалко. — Будь проклят тот день, когда я вышла замуж за этого гнусного Черепаха! Да пусть он покроется горестным пеплом в череде черных календарных дней! — Кто? — заинтересовался Маттео. — Кто покроется горестным пеплом? Папа? |