Онлайн книга «Мера любви»
|
Отработал на участке, сбегал в Жилгородок, порезвился с девчонкой. Потом услышал новость, прошёлся опять из города в свой посёлок. Насыщенный был день. Уснул я сразу, как убитый, только до кровати дошёл. Совесть и всякие размышления должны были всё-таки подождать меня до завтра, пока высплюсь… Выспался – и сразу навалилось на меня со всех сторон моё несчастье. Вспомнил, что буду отцом, что нужно, наверное, жениться… Что скажет бедная моя мама!.. И планы у меня в связи с открывшимися обстоятельствами возникали самые разные. Ну – главное – жизнь кончена. Нужно или пойти, утопиться. Или прыгнуть с конторы и убиться. Там под конторой ступеньки крутые, из цемента. Долго не буду мучиться. Оно ведь уже без разницы – что жениться, что убиться. А других планов как-то особенно и не было. Бегать в Жилгородок уже не хотелось. Все бесстыдные мои желания враз умерли – как бабка пошептала. Осталась только совесть, которая получила, наконец, доступ к моей душе и телу и могла меня теперь мучить без всякого с моей стороны сопротивления. Недели две я ходил потерянный, безжалостно травмируя себя мыслями о разных самоубийствах. И, как-то после обеда, когда я пришёл с работы и прилёг спать на чердаке, мама весёленьким голосом позвала меня: – Саша, а кто к нам приехал!.. Я как-то сразу догадался, кто приехал. Ну… Всё… Утопиться не успел, теперь придётся, наверное, жениться… Выглянул из чердака. Внизу, под лестницей, в ситцевом своём платьице стояла моя невеста… Живот… Нет… Ничего ещё не заметно… Пока… Спустился вниз. Привет-привет… Пошли гулять в кленовую рощицу, что прорастала прямо в окраину нашего посёлка. Проходили мимо бараков – и стар и мал пялили на нас глаза. «К Сашке врачихину Кирка приехала! Ну, те, что жили тут в третьем бараке…»… Кира сказала, что никакого ребёнка у нас не будет. Ложная тревога. Она знает, что я переживаю, и приехала меня успокоить. – Не будет? Да? – Я опять тормозил в понимании информации, которую сообщила мне Кира. Как? Не будет?… Я уже в мыслях своих настолько свыкся с положением отца и мужа, что смысла слов Киры до конца не понимал… Не будет… Не женюсь… Не надо… Жениться… В нашем тёплом радостном семейном кругу мы попили чай. Я уже что-то даже шутил, не боялся встретиться глазами ни с мамой, ни с папой. Не будут они пока дедушками-бабушками. Я боялся встретиться глазами с ней, с Кирой… Я посадил её на вечерний, последний автобус. Просто – посадил. Никаких слов особенных мы друг другу не говорили. Её ноги ещё раз мелькнули передо мной, когда девушка поднималась по ступенькам в автобус. Потом двери за ней сомкнулись. Но я больше никогда не появился в Жилгородке на Снайперской улице. Я как-то быстро постарел за это лето. Я стал мужчиной. Я узнал, как люди женятся и как становятся родителями. Я узнал, что переживают мужчина и женщина, когда у них появляется это непонятное чудо – ребёнок. Не то, что для них это обязательно, как у меня, трагедия, но – важная, главная веха в жизни. Которую нужно осмысливать, к ней привыкать… Без разницы – шестнадцать, двадцать тебе лет, или уже сорок… Нет… Не так всё, конечно было… Ярко светило июньское солнце и мы с моей подругой Кирой, искупавшись в реке, стояли на песке и обсыхали. Уже пора было идти домой. Я смотрел на девушку Киру и думал, что, наверное, если сейчас к ней подойти, если… то она не скажет мне «нет». Потому что я нравился ей. И, наверное, даже больше. Настолько, что она и не скажет мне «нет». А мы в компании мальчишек сколько раз обсуждали эти возможные встречи с девчонками. И, казалось, главная проблема – это, чтобы девчонка согласилась, «дала». Я был уверен, что Кира «даст». Но у меня впереди ещё были экзамены. Нельзя перед экзаменами вступать в близость – говорили популярные книжки. Но, всё-таки, главное… я Киру не любил… Я очень-очень-очень хорошо к ней относился, но – не любил… Поэтому не мог переступить черту, за которой – я это предчувствовал – будет не просто близость, а, с моей стороны – предательство… И мы с Кирой оделись и пошли ко мне домой. Вначале пешком – я вёл велосипед сбоку. Потом, когда дорога стала ровнее, я посадил её на рамку, и мы поехали. Весь этот день мне запомнился, как грустный, болезненный. Кира, с которой мы дружили, переписывались ещё со второго класса, хотела, она надеялась услышать от меня какие-то слова… Дорогие. Особенные. Новые. А я их так и не сказал. Я любил тогда Нинку Варлашину… После этого мы с Кирой обменялись ещё несколькими письмами. Ведь мы не поругались. Расстались друзьями. Я узнавал, как дела у Киры. Рассказывал, как у меня. В одном из писем я написал ей, что раз и на всю жизнь влюбился в одну девушку. Что не могу больше переписываться с ней, Кирой. Что она, Кира, очень хорошая, но переписываться с ней я больше не могу. И правда, я вдруг встретил девушку, с которой забыл все свои юношеские влюблённости и увлечения. Хотя мне было ещё семнадцать, но я готов был на ней жениться сразу и стругать с ней, стругать, стругать детей!.. Но это уже другая история. Киру я встретил ещё раз в городе. Случайно. Покупал газету в киоске, смотрю – Кира. Продаёт газеты и журналы. Вышла замуж. Замуж?… Уже?… Так рано?… А несколько лет спустя кто-то из бывших односельчан сказал, что Кира умерла. Тоже на улице как-то встретились, на автобусной остановке, разговорились. Жители деревни – как одна семья. Они – даже когда разъезжаются по разным городам, всегда помнят друг о друге. И вот кто-то мне сказал, что Киры, которая жила с матерью когда-то в совхозе, что Киры… не стало… Как? Почему?… Подробности для меня остались неизвестными… * * * Декабрь 2013-го. Последние дни старого года. В телевизоре все, как с ума посходили: – Год Деревянной Лошади! Синей Деревянной Лошади! Один за другим, как чёртики из табакерки, выскакивают экстрасенсы, колдуны, шаманы – советуют, что на Новый год съесть, куда лечь спать, что надеть. На работе у нас во Дворце пионеров утренники с ёлками, Снегурочкой, Дедом Морозом. Я с коллегами дежурю, смотрю за порядком. |