Книга Запредельность, страница 19 – Надея Ясминска

– Снеж, ты прости… но я уже все решила.

– Понятное дело, сейчас в городе неспокойно, но так совпало. Потом все утрясется.

– Не утрясется, – отрезала Дора, собирая вещи – немного, лишь самое необходимое. – Поверь, пока что будет только хуже.

Подруга присела на краешек ее кровати.

– И с чего, позволь спросить, ты это взяла?

– Снежок, ты мне просто поверь. Поверь, как старой зануде без чувства юмора и воображения. И береги себя – это самое большее, что ты можешь для меня сделать.

Снежана вздохнула, воздев очи горе.

– Я не могу мешать тебе жить так, как ты хочешь. Допустим, у тебя прорезался подростковый возраст, как запоздавший зуб мудрости, и ты решила сломя голову кинуться куда-то без объяснения причин. Но могу я хотя бы знать, куда ты направляешься?

– Нет, – Дора захлопнула крышку чемодана. – Извини, но я понятия не имею, где буду. Это чистая правда.

– Как мило. Тогда какого черта ты срываешься с места?

– Видишь ли, я не уверена, где мне нужно быть, но зато точно знаю – с кем.

– Хватит говорить загадками! – взорвалась подруга.

– Ты такая хорошая, – прошептала Дора. – Но ты не поймешь. Я сама еле вспомнила, потому что в мире есть вещи, которые нельзя убить. А теперь мне пора.

Снежана молча поднялась и ушла, хлопнув дверью, и этот звук больно отозвался в ушах. Но так лучше, да, лучше – не стоит никого в это впутывать. Память словно толкнула качели, и если падать, то одной. Дора распахнула шкаф и скинула всю одежду на пол, потом подняла ярко-желтый плащ, надела его и спустилась с чемоданом на улицу.

Ей не пришлось слишком долго ждать такси, которого она не вызывала.

– Вы уверены? – хмуро бросил водитель, гладко выбритый, но с чересчур кустистыми бровями. – Подумайте. Я могу сделать круг и высадить вас на том же месте.

– Ну нет, – твердо сказала Дора. – Везите.

Таксист кивнул и нажал на газ. Незаметно сгустились сумерки. Город исчезал.

– Все-таки удивительно, что вы вспомнили, – наконец подал голос он. – Даже то, что плащ – это условный знак. Ведь не должны были. Такой удар по сознанию – хватило бы, чтобы отбить память и у слона.

– Я сильнее слона, – без тени улыбки отозвалась Дора.

– Вы обычная женщина.

– Нет, не обычная. Потому что прежде всего я – мать.

Водитель помолчал, потом выпустил изо рта струю табачного дыма, хоть у него не было ни сигареты, ни трубки.

– Она сама так решила.

– Знаю, – кивнула Дора. – Она так похожа на Микеле, своего отца. Всего шестнадцать, а какой характер! Как обычно, хочет справиться со всем в одиночку.

– Хочет уберечь вас.

– И все же уму непостижимо, неужели Юкс на самом деле думала, что я ее забуду? Все равно что вырвать человеку руку, ногу, глаза с мыслью: «Да ладно, он и не заметит!» Пусть исчезли вещи, образы на фотографиях, любая память о ней – вот только сердце не перекроить по новой мерке. Мыслей нет, а чувства остаются!

– Чувства, – задумчиво изрек водитель, – это древнейшая сила…

– Что с ней сейчас? – перебила его женщина.

– Она с другими – теми, кто борется. Наша война отзывается и у вас: все эти катастрофы, которым тут же находят логичное объяснение… Самое смешное, что мы никогда не разглядим и не поймем друг друга, но будем бок о бок испытывать боль. Вы, госпожа Дейна, исключение, и все же вы не одиноки. Есть и другие родители, братья, сестры, дети… Почему среди вас рождаются такие, как мы – вот на этот вопрос ответа пока нет.

– Значит, никакой аварии не было. И больницы тоже.

– Это замещенные воспоминания – у вас, у близких и знакомых. Авария должна была объяснить недомогание и провалы в памяти. К сожалению, ваша дочь еще не вполне развила свои навыки, поэтому не смогла сделать подобную операцию – как у вас говорят? – без задора.

– Без задоринки, – машинально поправила Дора. – Вы называете это магией?

– Нам больше нравится слово «воздействие».

– Мне нужно быть рядом с ней. Я смогу быть полезной – правда, не знаю как.

– Что же, – снова пыхнул невидимой трубкой таксист, – в войну не отказываются от добровольцев.

Дора долго смотрела на дорожные фонари за окном – они утопали в тумане и становились все причудливей, словно посаженные в клетки звезды. Наконец, она произнесла:

– Знаете, что странно? Память вернула мне прозвище – Юкс. В любимой дочкиной сказке был такой зверек Юксаре, который бродяжничал и терпеть не мог правила. Даже в школе ее так называли. Малышка Юкс – это все чувства, под кожей. Но так глупо, я не могу вспомнить имя!

– Имя – самое сокровенное, оно всегда на дне сундука, – произнес водитель. – Ее зовут Далия.

– Далия, – выдохнула Дора. – Ну конечно!

И она едва слышно прошептала:

В одном мгновенье видеть вечность,

Огромный мир – в зерне песка,

В единой горсти – бесконечность,

И небо – в чашечке цветка.

Автомобиль со знаками такси на потрепанных боках плавно оторвался от земли и направился за лесопарк, туда, где бушевала гроза.

СЛЕДУЙ ЗА МНОЙ

Черный кот сливался с темнотой: его шерсть служила мантией-невидимкой после захода солнца. Он шел медленно, то и дело замирая и прислушиваясь. Раздался какой-то звук, и ухо кота мгновенно повернулось в сторону дома с горящими окнами. Но это были всего лишь неуклюжие человеческие шаги.

– А я говорила, – донеслось из-за деревянной стены. – Говорила ведь, что будет еще один покойник. Никто меня не слушает, а я-то все знаю!

Голос был женский, высокий и пронзительный. Кот недовольно сложил уши, но знакомое слово привлекло его внимание, и он подошел ближе к окну. В тот же момент из глубины дома послышалось заспанное «Угу», явно принадлежащее мужчине.

– Жаль, конечно, бедняжку, – продолжила женщина. – Совсем не успела пожить на свете. Я, конечно, сразу раскусила, что она одной ногой в могиле. Родителям советы давала, так они меня за порог выставили! И теперь неприкаянная душа дочери останется на их совести…

– М-м-м, – произнес мужчина со слабым намеком на протест.

– Что мычишь? – в женском голосе послышались визгливые нотки. – Ты ведь со мной согласен?

– Угу, – торопливо последовал ответ.

– Они не приняли меня всерьез. Никто не принимает. А я знаю об этом мире побольше многих. Даже бабушка не раз говорила мне, что у меня третий глаз или что-то вроде… Фе-е-едь!..

В окне возникла темная фигура, и кот понял, что зазевался: развесил уши и попал под свет фонаря.