Книга Запредельность, страница 34 – Надея Ясминска

– Апокалипсис! – потрясенно воскликнул пан Януш. – Судный день!

Он обвел глазами созданий, сидящих за школьными партами. Так вот кто они такие! Вестники, предрекающие начало конца.

– Мы все умрем! – заявил Павел с восторженными нотками в голосе.

– Да нет же, – охладил его пыл Теогвальд. – Никто не умрет. Напротив, все соединятся. А к добру или к худу – это уже как пойдет.

– Однако, – неуверенно встрял хозяин Подворья, – если учитывать то, что мы знаем об Апокалипсисе…

– А мы ничего не знаем, – перебил его постоялец. – И уж вы – тем более. Когда-то людям было послание, но оно передавалось из уст в уста сотни раз, обросло байками и домыслами. В нем заключалась надежда, а наши предки превратили ее в страх. Мне известно лишь одно: апокалипсис действительно предвещает конец. Конец того мира, к которому все привыкли, и начало совершенно нового.

– Но зачем? Что тогда будет?

– А вот это мне неведомо. Может, давно почившие мудрецы и знают ответ на этот вопрос. Но я-то не мудрец. Я всего лишь рыцарь, Гваделот из Эйвбери, слушавший вместо книг пение мечей. Теперь я могу лишь ощущать то, что грядет, учиться сам и учить других. А ты?

– Я? – недоуменно уставился на него пан Януш.

Теогвальд, он же Гваделот, плавно провел ладонью по воздуху, и огарки потухли. Осталась гореть лишь свеча в руках у Павла. Призрачные люди исчезли в темноте, и погреб стал вполне обычным, с запахом сырого дерева и пыльных холстов.

– Хватит на первый раз, – сказал постоялец и указал на ступеньки, ведущие наверх.

Хозяин постоялого двора даже не понял, как оказался в комнате. Его бил озноб. Мальчик и гость о чем-то разговаривали за его спиной, но он почти не разбирал слова. Пан Януш вышел в коридор, стараясь вобрать кожей свой привычный мир, ощутить дыхание старого дома, знакомого ему с детства. Но что-то незримо изменилось. Подворье уже не было прежним. Даже стены казались другими, словно под их обшивкой что-то скрывалось. Пан Януш доплелся до лестницы, тяжело оперся на перила и вдруг краем глаза увидел, как мимо проскользнули странные тени.

Это были духи, похожие на тех, что хозяин видел в своем погребе, но вместе с тем в них словно бурлила жизнь. Импозантный мужчина в костюме позапрошлого века, с роскошными напомаженными усами, а под руку с ним – молоденькая дама, почему-то в старом халате, которая заразительно смеялась. Увидев пана Януша, она тряхнула кудрями и стрельнула в его сторону лукавыми черными глазами. А потом вместе со своим кавалером прошла сквозь стену и исчезла.

– Твоя догадка верна, – произнес возникший рядом с ним Теогвальд.

– И что мне со всем этим делать? – упавшим голосом спросил пан Януш.

– Готовить живых к предстоящим событиям – как я буду готовить мертвых. Учить существовать вместе и объяснять порядок вещей. Ты представляешь, что начнется, когда настанет апокалипсис?

– Люди начнут сходить с ума, – медленно проговорил хозяин Подворья. – Появятся секты, которые все будут толковать по-своему. Наступит полнейший хаос…

– Вот именно, – кивнул постоялец. – Поэтому нам понадобятся те из живущих, кто будет готов, кто сможет объяснить всем остальным. Почему бы тебе не набрать учеников? Ведь ты всегда мечтал возродить здесь школу.

– Но я не знаю как… К тому же мне вряд ли удастся сохранить все в тайне. Меня не оставят в покое, пока я не продам этот дом.

Сэр Гваделот звучно расхохотался.

– Это меньшая из всех проблем, – заявил он. – У меня кое-что есть для тебя.

Он сунул руку за пазуху и достал оттуда полотняный мешочек.

– Здесь сбор трав. Он подходит под то, что ты называешь хурьмой. В мое время им спроваживали незваных гостей. Из него получается напиток, довольно болезненный… для самолюбия, но вполне безопасный для здоровья.

Где-то вдалеке прокукарекал петух. Густая темнота за окнами уже стала прозрачно-серой, словно в нее капнули немного молока.

– Рассвет, – сказал Теогвальд.

– А, вы исчезаете с первыми лучами солнца, – понимающе кивнул пан Януш.

– Вовсе нет, какая чушь! Никуда я не исчезаю. Просто надо бы немного поспать. Я учусь заново быть человеком, и у меня вполне получается. Кстати…

Он наклонился к самому уху хозяина и пугающим шепотом проскрежетал:

– Лязгать цепями по ночам – неплохая идея. Только у призраков никаких цепей нет. Людям следует пересмотреть свое отношение к нам, и я надеюсь, что ты им в этом поможешь. А теперь – приятных сновидений. Так здесь принято говорить?

Сэр Гваделот неспешно удалился в свое крыло, а хозяин Подворья опустился на ступеньки и, прижавшись к перилам, провалился в сон.

* * *

Проснулся пан Януш оттого, что нечто колючее толкало его в бок. Он с трудом разлепил глаза и увидел нависшего над ним Кнупеля с метлой.

– Только этого мне не хватало! – проворчал старик. – Мало того, что здесь и так все вверх дном, так вы еще лунатиком стать надумали. Посмотрите на свои ноги, сколько вы грязи нанесли! Охота вам по ночам бродить – так бродите по дому, не хватало мне еще ковры отмывать. Придет день, и я точно уволюсь, помяните мое слово!

– Который час? – вздрогнув, подскочил хозяин.

– Начало восьмого, – фыркнул Кнупель, демонстративно очищая ступеньки от засохшей земли.

– Кто-нибудь уже вставал к завтраку?

– Еще чего! До завтрака не меньше часа. В столовой есть расписание, что и когда подают. А до этого нечего шастать по коридорам, я всегда так говорил!

– Значит, никто меня тут не видел, – облегченно выдохнул пан Януш.

– Я видел, – не преминул напомнить уборщик. – Как наткнулся на вас в потемках, так чуть Кондратий не хватил.

– Переживешь. И пусть это будет самое страшное, что ты здесь увидишь.

– Как же, – скривился Кнупель, яростно шкрябая метелкой пол. – Как же!

Пан Януш, махнув на него рукой, быстрым шагом пошел в свои комнаты. Там он помылся и переоделся. Потом, собравшись с духом, поднялся наверх, к пани Вольской. Позвонил ее родственникам и в нужные инстанции. И уже внизу, в столовой, столкнулся с Иреной.

– Я должна вам кое-что рассказать, – с ходу начала женщина, ее щеки ярко вспыхнули. – Просто хочу предупредить, чтобы у вас не было неприятностей. Вчера ночью ко мне заявился муж. Он угрожал мне, говорил, что заберет сына, и в какой-то момент стал распускать руки. И я ударила его. Треснула сковородкой!

Последние слова Ирена произнесла почти шепотом. Ее глаза распахнулись, а дыхание участилось – казалось, ей было и стыдно, и радостно в таком признаваться.

– Он упал… а потом я ничего не помню. Наверное, от страха я лишилась чувств. А потом очнулась в пустой комнате с разбитым окном. Этот трус так испугался, что не смог найти дверь. Надеюсь, он больше не вернется, ведь ему никогда не приходило в голову, что я могу дать отпор. Разумеется, я оплачу все расходы…