Книга Прикосновение, страница 60 – Дэниел Киз

– У меня жена рожает, – сказал Барни. – И он должен принимать у нее роды.

– Тогда везите ее в больницу, – прозвучал голос на другом конце провода. – Может, к тому времени…

– Вы не поняли. Моя жена по договоренности должна ехать в Центральную больницу в Детройте. И он может не успеть к сроку, если задержится у вас в родовой палате.

– Даже не знаю, что вам сказать, сэр. Но вам нужно везти вашу жену в больницу. Если доктор Лерой не успеет, у нее примут роды другие врачи.

Телефон находился рядом с кроватью, и Карен все слышала.

– Никаких других докторов, – сказала она. – Только доктор Лерой. Только он, Барни.

Тут у нее снова начались схватки, и она с глухим криком вцепилась в простыню.

– Послушайте, у вас есть сегодня свободное место? – спросил Барни. – Дело срочное.

– Одну минуту. Я соединю вас с приемным отделением.

Медсестра из приемного отделения сказала – да, есть одно свободное место, поскольку утром кто-то отказался от госпитализации.

– Отлично! – выкрикнул Барни. – Оставьте сообщение доктору Лерою. Мы выезжаем прямо сейчас.

– Как ее имя?

– Карен Старк.

Последовала тишина.

– Одну минуту, пожалуйста.

Барни показалось, что медсестра прикрыла трубку рукой.

Через мгновение она снова была на проводе.

– Простите, мистер Старк, но я совершила ужасную оплошность. Та койка уже занята. Должно быть, это произошло во время моей пересменки, и…

– Хватит молоть чепуху! – крикнул Барни. – Койка была свободна, пока я не сказал, кто мы такие. Я везу ее к вам.

– Что случилось, Барни?

– Ничего! Сейчас все улажу, – выкрикнул он. И уже в трубку продолжал: – Слышали, что я сказал? У нее отошли воды, и схватки повторяются уже через каждые двадцать пять минут. Ребенок может родиться до срока, а в Детройт я не успеваю. Вы ближе. И обязаны ее принять.

– Простите, мистер Старк. Свободных мест у нас нет.

– Да черт с ним! Передайте доктору Лерою – мы едем.

– Но, мистер Старк…

Он швырнул трубку.

– Барни, я не хочу никаких неприятностей.

– Боятся, что мы заразим их чертову больницу.

– Барни, я не хочу вот так. Не сердись, пожалуйста.

– Сама успокойся. После последних схваток прошло двадцать минут. Собирайся. Доведу тебя до машины.

– Как же ты сядешь за руль? Ты же плохо видишь. Это опасно.

– Свет-то я вижу, – сказал он. – Буду ориентироваться по задним фарам машин спереди. А где поворачивать, ты подскажешь. Надо только держать дистанцию перед задними фарами других машин. Вдвоем-то уж как-нибудь доедем.

Барни помог Карен подняться с постели, и, только спускаясь по лестнице, когда она оперлась на него всем телом, он почувствовал, до чего ослабли его ноги. Он вообще удивлялся, что слабеет с каждым днем. Но сейчас нельзя было давать волю слабости. Надо довезти ее до больницы, а там будь что будет.

Погрузив Карен вместе с чемоданом в машину, Барни вернулся в дом, чтобы забрать из кладовки дробовик. Убедившись, что тот заряжен, он сунул в карман куртки пригоршню патронов про запас. Увидев в руках Барни ружье, Карен стала умолять, чтобы он оставил его дома, но Барни, не удостоив ее своим вниманием, завел машину и осторожно отъехал от дома.

– Пригодится, – сказал он. – Наверняка уже прошел слух, что мы едем. Может, нас попробуют остановить. Стрелять, думаю, не придется. А вот показать – возможно.

Карен было запротестовала опять, но у нее снова начались схватки и она вся вжалась в кресло.

– Больно, Барни! Больно!

Он наклонился вперед, едва не уткнувшись носом в ветровое стекло и надеясь, что перед ним не окажется никого с погашенными фарами. Всю дорогу только так и придется ехать – вслед за маячащими впереди фарами машин. Карен подсказывала ему верное направление, если он в нерешительности притормаживал, предупреждала о стоп-сигналах, поворотах и пешеходах. Пару раз Барни газанул довольно резко и вылетел на тротуар, отчего Карен сильно тряхнуло, – уж очень торопился он довезти ее до больницы вовремя.

Но что будет, когда они приедут? Медсестра, конечно, обо всем доложила врачам – может, и начальство успела предупредить, так что об их приезде наверняка все уже знают. Вопрос лишь в том, насколько враждебно настроены против них в больнице… и успеет ли их появление наделать там переполох.

Проклятая статейка… Если бы не она, все давно улеглось бы и никто не обратил бы внимания на ее пребывание в больнице. И вот ее появление пробудило новые страхи, будто стряслась очередная беда. К тому же репортер дал ясно понять, что радиоактивной пыли повсюду скопилось столько, что убрать ее Радиационному контролю оказалось не под силу.

Вероятно, они попытаются перекрыть им проезд в больницу. В таком случае придется пригрозить им дробовиком. Но сможет ли он спустить курок? Наверное, сможет. Барни уверял себя: если их ждет разъяренная толпа, он выстрелит без малейшего зазрения совести. И не от ненависти (она уже прошла), а ради Карен. Только бы провести ее внутрь, а потом пусть они делают с ним что хотят. Главное сейчас – чтобы ее положили в больницу.

О ребенке он тоже мало беспокоился. Однако Карен столько натерпелась, что с лихвой заслужила иметь ребенка. Она заслужила это право потому, что прошла через страдания, а вернее, благодаря терпеливому ожиданию или чему-то более глубокому, чего ему было не понять, – тому, что позволило ей создать внутри себя человеческое существо из множества разных клеток. Она сотворила – и все еще продолжала творить – новую жизнь, и теперь эта жизнь грозила вот-вот вырваться наружу из плавильного котла ее физического тела. И каким бы ни вышло это творение – совершенным или уродливым, она имела право довести начатое до конца.

Карен со слезами откинулась назад, и Барни понял – дело плохо.

* * *

Пожалуйста, Боже милостивый, безмолвно молила она, хоть бы успеть вовремя. Пожалуйста, Боже милостивый, не дай мне потерять ребенка. Обещаю, я буду любить его, каким бы он ни был. Я буду любить его и заботиться о нем… я буду хорошей матерью. Путь он только родится. Знаю, я была не очень набожной и порой даже не верила, что ты есть, но теперь все по-другому, Боже милостивый. Я верю. Верю. Только не дай мне потерять ребенка. Я буду верить в тебя всегда. Обещаю, Боже милостивый, только… только… ох-х-х! Ну за что мне такие муки, Боже? Почему же так больно?

Бедный Барни, думала она, ему, наверное, тяжко видеть, как я страдаю. Он просто не подает вида, хотя струхнул, когда у нее начались схватки. Он добрый парень. Она не держала на него зла за то, что произошло между ним и Майрой (он всегда любил и хотел Майру, но ее нет, а он есть), и понимала, что ей без него никак.