Онлайн книга «Пока ты веришь»
|
А сам зубами за ухо ухватил легонько — смеется уже. Только Эби не весело. Совсем. — Не нужно было говорить, да? Просто не хотел, чтобы ты себе всякие ужасы придумывала. Или выговориться хотел. Бывает, давит что-то на сердце, и молчать силы нет. Но и сказать не всегда духу хватит… — Все равно это — дело прошлое. У меня и бумажка есть про то, что я в своем уме, все столичные доктора подписались. Снова смеется. — А проклятье? — Эби выкрутилась все-таки, подняла на него мокрые глаза. — Проклятье? — Улыбка застыла на его губах как приклеенная. — А что с ним станется? Тоже при мне. И на это бумажка есть, от тех же докторов. По-научному — три листа записей. Мозговая опухоль… тра-та-та… извлечению не подлежит… тра-та-та… профилактика, режим, воздержание… Чушь собачья, неинтересно. Да и поздно уже… Во всех смыслах поздно. Пойдем-ка, я тебя в комнату отведу. Бояться не будешь после моих рассказов? Поднялся со ступенек, ее поднял. Ручку какую-то вниз потянул, и темно стало. И в коридоре темень. И в комнате у нее… — Хочешь, лампу тебе зажгу? Со светом не так страшно. — Не нужно. Потому что неправда — со светом страшнее. А так… Так хорошо. Руки теплые. Дыхание жаркое. Губы растрескавшиеся… — Эби, ты… знаешь же, так не считается… Не считается. Потому что сама. Значит, второй поцелуй все равно должна будет. Потом. Все долги потом. И ему. И Творцу в храме свечку — золоченую, по полрейла штука… Чтобы сразу за все… За поцелуи, которые не в счет. За покрывало, на пол соскользнувшее. За шепот горячий… свой ли? Его? За страх, лишь на миг вернувшийся и сгинувший в темноте… Все лотом. А сейчас только губы жадные… Ее? Его? Пальцы, в волосах запутавшиеся… Щетина колючая — по шее, по груди… А простыни холодные отчего-то. Упала голой спиной — как в сугроб. Вздрогнула… Но не успела замерзнуть: накрыло сверху теплом. И огонь внутри на это тепло отозвался… И забылось все вдруг… На мгновение? На вечность? И светло стало… Тьма вокруг, глаза зажмурены, а ей светло… И так… так… так… Вцепилась в мокрые его плечи, выгнулась, застонала… И вскрикнула тихо. Не от боли — от обиды, наверное. Словно было что-то, должно было быть… Но мимо прошло, лишь едва коснувшись… Нет, не заплакала. Просто слезы сами собой из глаз покатились. А губы, родные, нежные, со щек эти слезы снимали. И щетина кололась. И уши горели от незнакомых ласковых слов… После — вода из лейки под потолком. Текла по лицу, обжигала холодом кожу… Полотенце пушистое, мягкое. И опять поцелуи… Тоже не считаются? Ну и пусть. Главное, что на сердце легко. Хорошо. Ему. Ей… Спокойно и тепло… Холодно стало под утро. Пусто. Плечи озябли, оставшись без защиты горячих ладоней. А когда скользнул по спине сквознячок от открывшейся двери, Эби открыла глаза и села на кровати, спросонья не понимая еще, было все это или ей только приснилось… Было. Она поспешно укуталась, и несмело, прячась за упавшими на лицо волосами, подняла глаза на вошедшего в комнату мужчину. Эйден, уже полностью одетый, причесанный и даже побритый, стоял у кровати и смотрел на нее… И от этого взгляда в груди защемило — чужой, холодный. Захотелось под землю провалиться, а еще лучше — умереть на месте… — Вот. — Он бросил на постель какой-то сверток. — Ровно десять тысяч. Но можешь пересчитать. И вышел. А она еще долго сидела. Минуту. Пять. Десять… Потом бросилась снова под лейку. Рвала волосы, терла лицо, глотала слезы вперемешку с мыльной водой и царапала в кровь плечи, понимая, что никогда от этого не отмоется… Казалось, мир должен был рухнуть, но даже не пошатнулся. Все как всегда. Мэтр Дориан позвонил, приказал подать кофе в гостиную. Сообщил, что сегодня придут женщины из какого-то агентства, чтобы помочь Эби привести дом в порядок. Нет, у него нет претензий, она прекрасно справляется, но он решил, что «пора кончать с жизнью затворника», и пригласил на вечер приятелей. Придут семеро, а значит, с ним и господином Меритом за столом будет девять человек. И нет, он не планирует пышное застолье — соберутся ученые люди, которых и дома неплохо кормят, но господин Блэйн должен приготовить закуски. А Эби нужно за всем проследить, и за женщинами из агентства, и за поваром. Потому что она уже доказала, что ей можно доверять. А еще он не стал вызывать на вечер официантов, и ей придется прислуживать за столом. Вместе с Джеком. Вечер станет для него экзаменом. А для Эби — окончанием занятий с механическим человеком. Господин Эйден сказал, что больше не видит в ней необходимости и сам может научить Джека грамоте и манерам, а Эбигейл все равно вскоре предстоит покинуть этот дом. И не обязательно дожидаться окончания срока: в начале будущей недели господин Дориан съездит в полицейское управление и уладит все формальности, чтобы Эби не сочли беглянкой, если он отпустит ее раньше. А господин Мерит хочет нанять постоянную прислугу: с утра уже уехал в контору наймов, чтобы подобрать девушку, которая на первых порах будет только приходить, и Эби нужно будет разъяснить ей все про дом и работу тут, а после того, как она освободит комнату, новая девушка сможет перебраться туда. Сам мэтр Дориан предложил бы это место Эби… возможно… но господин Эйден хочет видеть квалифицированную прислугу. Однако Эби старалась, и поэтому хозяин не оставит ее без благодарности и даст десять рейлов. Или даже двадцать. С надеждой, что она потратит их с умом и больше не попадет в то место, где он ее встретил… Девушка слушала мага с непроницаемым лицом. Лишь когда речь зашла о деньгах, губы искривила горькая усмешка. — Но главное — это сегодняшний вечер. Все должно быть идеально. Я ведь могу на тебя положиться, Эбигейл? — Да, мэтр Дориан. — Сегодня я запущу Джека пораньше, как только Эйден вернется… — Думаю, все, что касается кухни и столовой, я повторю с Джеком сама. Господину Мериту… нужно больше отдыхать… Пусть так. Она не нужна больше Джеку? Хорошо. Не придется видеться лишний раз с Эйденом. В доме появится новая прислуга, а ее отпустят восвояси? Тоже хорошо. Деньги у нее есть. Хватило силы перетерпеть, смириться с пухлой пачкой банковских бумажек, не разорвать на мелкие кусочки, как сразу хотелось, не сжечь, не швырнуть ему в лицо… только рассмеялся бы… Она даже к дядьке заходить не станет за нехитрыми своими пожитками. Пойдет сразу на стоянку дилижансов, сядет в первый попавшийся и поедет… неважно куда. Далеко. Туда, где ее никто не знает. |