Книга Походный барабан, страница 2 – Луис Ламур

— Твое путешествие будет напрасным. Пока ты доберешься до Кипра, он уже уплывет оттуда.

Мне ещё предстояло получить множество уроков, и один из них заключался в том, что нельзя говорить слишком много.

— Его корабль был потоплен, а отец или убит, или продан в рабство. Я должен разыскать его.

Ни один человек не пожелал бы по доброй воле навлечь на себя гнев Кербушара; но после моих слов капитан, видимо, успокоился, и теперь знал, что делать. Я был высок, а в плечах шире любого из его команды — кроме двоих.

— Ну так как, если поплывешь с нами, ты будешь работать или заплатишь?

— Если цена не слишком высока, то заплачу.

Тут уже вся команда придвинулась ближе, и мне очень захотелось, чтобы со мной был меч… Но что оставалось делать? Я должен либо бежать с ними, либо стать лицом к лицу с псами Турнеминя.

— Я могу дать золотую монету, — предложил я.

— Да ты же сожрешь больше! — презрительно произнес он, однако взгляд недобрых маленьких глаз стал острее.

— Две монеты?

— А где ж такой мальчишка мог раздобыть золото?

Его внезапный жест застал меня врасплох, и, прежде чем я успел шевельнуться, меня схватили и швырнули наземь. Несмотря на мое сопротивление, шкатулку вырвали из-под рубахи и взломали. Сияющее золото потоком полилось на песок, несколько монет раскатилось в стороны, ускользая от жадных пальцев.

Капитан отобрал золото — как неохотно разжимались пальцы! — чтобы разделить между командой.

— Ладно, возьмите его на борт, — приказал он. — Дорогу свою он оплатил, но работать будет все равно, а не то отведает кнута.

Мой кинжал вырвал из ножен какой-то урод с круглым, как луна, лицом и нечесаными волосами, — вырвал и сунул себе за пояс. Уж его-то я никогда не забуду. Дамасские клинки нелегко достать, а этот к тому же был отцовским подарком.

— Ну вот, кое-чему ты уже научился, — сказал капитан, злорадно усмехаясь. — Никогда нельзя показывать свои деньги чужим людям… Ладно, делай послушно свое дело — и доживешь до Сицилии. Я знаю там одного турка, который даст отличную цену за такого смазливого мальчика… — Он ухмыльнулся: — Впрочем, когда попадешь к нему в руки, долго ты мальчиком уже не останешься…

Я был избит, весь в синяках, но все равно, стоило ноге моей коснуться палубы, как вдоль спины пробежали мурашки. Однако когда меня подвели к свободному месту гребца на рабской скамье и я увидел, в какой грязи мне придется работать, я попытался отбиваться. Казалось невозможным, чтобы люди могли существовать в таких отвратительных условиях, хотя, надо признаться, жилища у нас на побережье не блистали чистотой — кроме дома моего отца.

Он путешествовал по мусульманским странам в Африке и в Испании и принес в наш дом оттуда не только богатые ткани, но и другой образ жизни — среди прочего, любовь к купанью в горячей воде.

Прикованный к веслу, я с отвращением огляделся вокруг. Тогда я не представлял себе, что смогу все это выдержать… хотя со временем мне довелось узнать, как много может вынести человек — и все-таки выжить. Положение рабов на этой галере было жалким, я жалел их — и себя вместе с ними. Их спины носили свидетельства того, что происходит, когда надсмотрщик прохаживается вдоль скамей со своим бичом.

На нашем судне требовалось по два человека на каждое весло, и рядом со мной был прикован крупный рыжий здоровяк самого разбойничьего вида.

— Недолго ты дрался, — презрительно сказал он. — Неужто кельты так ослабели?

— Это судно идет на Сицилию, а мне туда и нужно… — я сплюнул кровью и добавил: — А кроме того, на берегу меня ждет смерть.

Его громкий хохот показал, что этот рыжий ещё сохранил силу и присутствие дух; видно, плеть пока не сумела сломить его и превратить в настоящего раба.

— Эх, добрались бы твои враги сюда! — цинично произнес он. — Здешний сброд мало что понимает в драке и ещё меньше в мореплавании. Будет истинным чудом Господним, если они нас всех не утопят.

Звали его Рыжий Марк.

— Остерегайся, — предупредил он меня. — Этот зверь с плетью, там, в проходе, очень скор на руку. Старайся, работай как следует, а не то шкуру спустит.

— Меня зовут Кербушар, — сказал я и, произнеся это имя, почувствовал себя бодрее.

— Это имя кое-что да значит, — согласился он.

Немного высокопарно — по молодости — я рассказал ему о своем отце.

— Мужчины нашего рода вели в бой других венетов, когда дрались с Цезарем, и говорят, среди монахов, которые приветствовали викингов, когда те впервые приплыли в Исландию, был один Кербушар.

— Вчерашним ветром паруса не надуешь, — ответил Рыжий Марк. — Я знаю, бретонские корсары свершили много дел, но вот сам-то ты чего стоишь?

— Спроси у меня об этом лет через пять. Тогда я найду, что тебе ответить.

Прошло четыре года с тех пор, как отец отправился в свое последнее путешествие — торговать и грабить, ибо пиратством занимались все корабли, когда представлялся случай. Бретонцы были корсарами с тех самых пор, как корабли начали плавать по глубоким морям.

А сам я только недавно вернулся из путешествия к богатым рыбным полям далеко на западе, куда плавал с людьми с острова Брега. Месяцы, проведенные в море, прибавили мне мускулов на руках и плечах и научили, как жить и работать среди мужчин.

Вернувшись домой, я обнаружил, что лошадей наших украли, стада угнали, а на двоих старейших вассалов отца напали близ Бриньогана и убили их.

Пока мой отец был дома, Турнеминь трясся от страха у себя в замке: отец пообещал в случае чего повесить его за ноги на стене этого самого замка. Но сейчас я, как ни старался, не смог поднять людей против барона. Они были напуганы и осторожны: «Подожди, пока возвратится Кербушар».

Когда потом Турнеминь явился к нам, мы с матерью встретили его в воротах; рядом с нами было четверо сильных мужчин и ещё двое с луками наготове. Мы оказались для него слишком острым блюдом, и он только грозился, требуя уплаты дани и обещая спалить наше жилище вместе с нами.

— Приходи, когда хочешь, — гордо сказала моя мать. — Скоро Кербушар будет здесь, уж он тебя приветит.

Ядовит и едок был его смех:

— Ты думаешь, я не слышал? Он убит в бою с маврами у берегов Кипра!

Все это я рассказал шепотом Рыжему Марку; и еще, как однажды, вернувшись домой, я нашел мать убитой, а дом в огне. Как, обезумев от горя, я выскочил из-за изгороди и бросился на Турнеминя; только стремительный прыжок спас ему жизнь. Клинок мой лишь распорол негодяю щеку, залив одежду кровью. Ошеломленные внезапностью нападения, его люди не успели спохватиться, и я ускользнул… хотя свобода моя и оказалась такой недолгой…

* * *

Наша галера шла к югу, и за последующие недели я убедился, что Рыжий Марк говорил правду. Эти подонки не были моряками. Они то и дело попадали впросак и упускали ветер. Страшась потерять из виду берег, без нужды подвергали себя опасностям. Крупных кораблей они избегали, зато набрасывались на рыбацкие лодки и крохотные деревушки, не брезгуя даже убивать пастухов ради овцы-другой с горного пастбища.