Книга Неандертальский мальчик, или Большой поход, страница 13 – Лучано Мальмузи

— Ты не умрешь, будь уверен, — улыбается Березка. — Ты, дедушка Пузан, как медведь перед спячкой: накопил жира на пять лун вперед!

Мы отдыхаем в хижине несколько дней, и все это время дедушка Пузан дуется и ни с кем не разговаривает.

Но вот однажды утром старик обретает дар речи и громовым басом, охрипшим от долгого неупотребления, приказывает:

— Хватит бездельничать! Идем в горы!

Мы разбираем хижины и, согнувшись под тяжестью тюков, выступаем в поход. Движемся вдоль реки — она все сужается, течение становится все более бурным.

Время от времени останавливаемся, чтобы поесть рыбы, и Березка показывает нам травы, растущие на солнечном берегу: то съедобный клубень попадется, то ягода, прихваченная морозом, то сочный корень…

Теперь река струится между высоких скал.

— Переправу поищем потом, — машет рукой учитель, — а теперь остановимся в какой-нибудь из этих пещер. Ну-ка, кто скажет, какая наиболее подходящая?

Все дружно указывают на среднюю пещеру с широким входом; к тому же туда легко добраться: скала, над которой она расположена, имеет несколько выступов.

Конечно, это самая лучшая пещера, кто бы сомневался!

Дедушка Пузан усмехается:

— Наш поход — взаправдашний, в основе обучения лежит подлинный, вами же и приобретенный, жизненный опыт; поэтому поступайте, как знаете. Желаю удачи!

— Мы выбрали не ту пещеру, дедушка? — робко спрашивает Рысь.

— М-м-м… эта пещера имеет свои преимущества: она обращена к югу, в ней полно летучих мышей, так что голодать вы не будете.

— Почему — «вы»? — спрашиваю я. — Ты что, не идешь с нами?

— Нет: я займу другую пещеру, маленькую, ту, что повыше.

— Но туда неудобно добираться, — удивляюсь я.

— Вот именно, — загадочно бросает дедушка Пузан и погружается в молчание.

Мы нерешительно направляемся к нашей пещере. Умник просматривает записи на своей дубинке.

— Итак, — начинает он, — повторим параграф «Пещеры». Смотрим: пещерный медведь, млекопитающее, любит скрываться в глубинах гротов… пещерный лев, хищник семейства кошачьих, вместо того чтобы бегать по плоскогорьям, как прочие львы, выбирает для ночлега пещеры.

— Me… медведи? — лепечет Неандерталочка.

— Ль-львы? — лепечет Блошка.

— Н… нам обязательно идти в эту пещеру? — спрашивает Улитка.

— Чепуха, — заявляет Молния. — Мы что, целый день будем тут торчать? Разве у нас нет огня? Зажжем факелы. И медведи, и львы боятся огня. И потом, у нас, школьников, есть грозное оружие, особенно, когда нас много.

— Копья? — гадает Медвежонок.

— Да какие копья, — отмахивается Молния, — у нас есть наши голоса. Тридцать школьников могут устроить потрясающий тарарам. Ну — раз, два, три, начали!

Мы зажигаем факелы и принимаемся во все горло орать песни.

Тьмы и тьмы летучих мышей, взмахивая крыльями, покидают пещеру в уверенности, что близится землетрясение, а прочие звери забиваются в самые глубокие норы.

Пока в пещере вроде бы все спокойно.

— Видели? — хвалится Молния. — Полный порядок.

— Хорошо бы так… — бормочет Блошка, с беспокойством подмечая две темные галереи, которые уходят куда-то в глубину.

Мы ставим хижины не слишком близко от входа и из предосторожности чуть ли не у самого отверстия разводим огонь. Блошка предлагает устроить костер и позади хижин, но Молния считает, что это ни к чему.

Весь день, с утра до вечера, проходит спокойно.

Нужно сказать, в этой пещере даже уютно: не дымит, температура приемлемая, не сыро… короче говоря, мы рассчитываем как следует здесь отдохнуть пару-тройку деньков.

Еды у нас вдоволь — масса копченой рыбы, а для разнообразия невероятное количество жирных летучих мышей, которые спят головой вниз, прилепившись к скалам.

Мне очень нравится мясо летучих мышей.

Кротик уже шарит по темным углам, хочет какую-нибудь добыть. Напрасная надежда — будь даже пещера залита ярким солнечным светом, летучим мышам не угрожала бы никакая опасность.

Тем более в такой темноте!

Кротик в жизни не добыл ни одного зверя, хотя и утверждает, что многих подранил, и упорно продолжает ходить на охоту…

Злополучный слепыш с грехом пополам прошел шагов двадцать, и тут мы слышим его крик:

— Эй, смотрите, росомаха!

Мы, ледниковые дети, мясо росомахи весьма уважаем, поэтому все сбегаемся на крик.

— Какая славная! — продолжает кричать Кротик. — Я ее глажу, и ничего… а грива какая густая!

При слове «грива» у меня встают дыбом и волосы на голове, и бородка.

Мы переглядываемся, бледные от ужаса.

Когда по пещере разносится глухое, грозное рычание, все сомнения отпадают.

Мы делаем еще несколько шагов вперед и в полутьме различаем, как улыбающийся Кротик гладит львенка.

— Р-Р-Р-Р!

Так страшно рычит вовсе не львенок, а львица-мама, которая вот-вот прыгнет на бедного Кротика.

Мы с Молнией и Рысью хватаем копья, наставляем их на хищницу, а все остальные бегут к выходу из пещеры. Но увы — нашим бедным товарищам не суждено увидеть солнечный свет: на фоне неба вырисовываются две гигантские тени.

Медведи, да еще какие: таких громадных никто и не видывал в наших краях!

— ГР-ГР-ГРФ-Ф!

Беглецы возвращаются к костру, а Умник пребывает в сомнениях — вы бы сказали, гамлетовских:

— Уйти? Остаться? Сразиться с горной львицей или с двумя пещерными медведями — вот в чем вопрос!

Смотрит на свою дубинку для записей:

— М-м-м-м… к сожалению, прецедентов нет. Я имею в виду — в подобных ситуациях никто никогда не возвращался назад, чтобы рассказать, как это у него получилось.

— Ик… воодушевляет, — бормочет Буйволенок.

— Р-Р-Р-Р!

По пещере снова разносится грозное рычание. Львица вот-вот накинется на беспечного, ни о чем не подозревающего Кротика.

— Глядите, еще одна росомаха! Сюда, ребята, сюда! — кричит недотепа.