Книга Торпи, страница 16 – Александр Парфентьев

Торпи сделал несколько неуверенных шагов дальше и вдруг явственно услышал позади себя глухой стук и вслед за этим — тонкий крысиный писк. Бобренок прижался к стене и обернулся. Одна из дверей распахнулась. В коридор вышел человек с палкой. Палка была длинная и толстая, Торпи притих, разглядывая её. Но тут он вздрогнул. В другой руке человек держал Компотика! Он держал его как-то нехорошо, за хвост, и крысёнок висел вниз головой, по-дурацки вывернув лапы в стороны. Глаза его были закрыты.

— Компотик! — закричал Торпи.

Он отчаянно бросился под ноги человеку, который от неожиданности вскрикнул и выпустил крысёнка. Торпи изловчился, подставил другу спину, и поэтому при падении Компотик не сильно ударился.

— Компотик…

Торпи лизнул его в мордочку тёплым языком, и его несчастный друг открыл глаза.

— А, это ты… — пропищал крысёнок. — Ну вот, видишь?.. Кто был… — его лапы судорожно дёрнулись, — прав?..

— Ты был прав, ты!

Компотик слабо улыбнулся.

Глаза он закрыл, потому что ему трудно было смотреть на бобрёнка. А Торпи смотрел на него и плакал. Слёз него не было, ведь звери плачут не так, как люди, горе сначала переполняет им нос, потом режет горло и заползает внутрь и наполняет их до самого кончика хвоста. Если б люди знали, как это больно, они бы никогда не брали в руки палку!

— Прощай… — услышал Торпи последнее слово друга, и тут же почувствовал сильную боль в боку. Это человек отшвырнул бобренка ботинком в сторону:

— Брысь! Шастаешь тут под ногами!

Но Торпи не убежал. Он приготовился к схватке. Когда рука человека протянулась, чтобы снова взять Компотика за хвост, Торпи бросился на неё и вонзил в мягкую кожу свои острые зубы. Он даже удивился, как легко она проткнулась.

— Ах ты, дрянь! — громыхнул человек, отдёрнув руку.

Бобрёнок увидел занесённую над своей головой палку и зажмурился. Сейчас рука с силой опустит её, и всё кончится. Потом человек так же возьмёт его за хвост, и Торпи будет болтаться в воздухе вниз головой, растянув лапы в стороны…

Но этого не случилось. Палка ударила в рядом с бобрёнком и с треском сломалась.

— Сейчас вернусь и выброшу тебя на улицу! — прогрохотал человек. — С тебя начались все наши несчастья в доме!

Он снова поднял Компотика за хвост. Когда окно распахнулось, барабанная дробь дождя оглушила бобрёнка, но страшная догадка, что собирается сделать человек с его бедным другом, оглушила Торпи ещё больше. Он кинулся к окну, но было уже поздно. Маленькое тельце на миг блеснуло в чёрном проёме и исчезло в дождевом потоке.

Человек отвернулся от окна и пристально посмотрел на Торпи.

— И как это я разрешил дочери брать тебя в постель? Ты едва не лишил меня руки, просто палач какой-то! Прибить тебя, да и не мучиться… Скажи спасибо моей дочери, не трону я тебя. Сердце у Алинки доброе, обещал я ей, что выпущу тебя на волю.

Он пошире распахнул окно и отодвинулся чуть в сторону:

— Иди! Вон твоя стихия, ревёт и хлещет. До реки сам доберёшься, провожать не буду.

Сообразительности бобрёнку было не занимать. Он сразу понял, чего добивается от него человек. Малыш и сам стремился туда, в эту сплошную стену дождя: там был его друг, живой или мёртвый, но Торпи не мог оставить его наедине с холодными волнами. Ведь Компотик так боялся воды…

Под окном стояла скамейка. Торпи запрыгнул на неё, потом перебрался на подоконник и, не задерживаясь ни на секунду и не оглядываясь, бросился вниз головой.

На один краткий миг Торпи вновь ощутил волшебное чувство полёта, так восхитившее его в бою с собаками. Вода не страшила его, наоборот, он считал, что она должна смягчить падение на землю.

Так и случилось. Бобренок плюхнулся в глубокую лужу, полную мягкой грязи, и совсем не ушибся. Он поднял голову и взглянул на дом. В окне возвышалась тёмная тень. Несколько мгновений зверь и человек смотрели в глаза друг другу, и потом сильная рука захлопнула окно.

Торпи встряхнулся и побрёл через лужу, внимательно всматриваясь во всё, что торчало из воды. Шум дождя возбуждал его. Этот звук напоминал ему журчание ручья, он звал на подвиги, от него приятно кружилась голова и чесался хвост. Но звук был какой-то приглушенный, будто приходил издалека, и спустя минуту бобрёнок выяснил, почему его уши плохо слышат: они были плотно прижаты к голове! Он не хотел их прижимать, они сами это сделали, словно знали, как нужно вести себя в воде. Глаза тоже не подвели бобрёнка. Дождь нисколько не ослепил их, Торпи видел всё чётко, как днём, даже после падения в грязную лужу. Он ещё не знал, что обязан этим третьему веку, заботливо покрывшему каждый его глаз прозрачной плёнкой. Когда-то эти глаза здорово напугали Компотика…

Торпи без устали прочёсывал лужу, разыскивая друга, и уже почти отчаялся, когда увидел хвост, торчавший из травы у самой кромки воды. Бобрёнок раздвинул мокрые листья и радостно пискнул — бедняжка лежал под лопухом и дрожал от холода. Он был жив!

— Компотик, это правда ты? — не поверил своим глазам Торпи.

— С… с… спина болит… очень… — прохрипел крысёнок. — И м… м… мокро!

Торпи прилёг рядом с другом, прижал его к себе, укрыл широкой лапой и сладко зажмурился от счастья. Лист лопуха у них над головой перекрывал основной поток воды, льющейся с неба, а капли, которым удавалось просочиться, отбрасывала спина бобрёнка. Еще перед прыжком в лужу у Торпи мелькнула мысль, что вода проберётся ему под самую кожу. Но его гладкая шерстка оказалась сильней дождя — капли отскакивали от неё, как от камня. Сколько бы бобренок ни стоял под бурлящим водопадом, он оставался совершенно сухим! И это тоже было чудом.

Торпи долго лежал без движения, размышляя обо всём этом, пока не услышал, как Компотик тихо засопел. Его друг уже не дрожал, ему было тепло, он только иногда чуть-чуть попискивал во сне.

А вода не убывала. Бобрёнку казалось, что капли с каждой минутой становились всё крупнее. Холмик, на котором они лежали, постепенно тонул, превращаясь в островок посреди огромной лужи. Ещё час, и он целиком уйдёт под воду. Надо было что-то делать.

Торпи осторожно растолкал друга:

— Компотик! Лезь мне на спину, нам нужно найти место повыше и посуше.

Они перебрались на крышу сарая. Лопуха над головой здесь не было, но зато вода плескалась где-то далеко внизу, и теперь Торпи не боялся, что его друг захлебнётся во сне. Он почти лёг на крысёнка, укрыв его своим большим телом, а ему самому вода была не страшна, он чувствовал себя в ней прекрасно.