Онлайн книга «Стальное колечко (сборник)»
|
Севрюк казался человеком больным. Он был очень худой, насмешливый. Он не дружил ни с кем из соседей, предпочитал общество крестьян-полещуков и занимался своим небольшим хозяйством. А брат Марины, студент, все дни пропадал на охоте. В свободные часы он набивал патроны, отливал дробь и чистил свою бельгийскую двустволку. На следующий день мы поехали в село Погонное. Мы переправились на пароме через глубокую и холодную Брагинку. Ивовые берега шумели от ветра. За рекой песчаная дорога пошла по опушке соснового леса. По другую сторону дороги тянулось болото. Оно терялось за горизонтом в тускловатом воздухе, светилось окнами воды, желтело островами цветов, шумело сероватой осокой. Я никогда еще не видел таких огромных болот. Вдали от дороги среди зеленых и пышных трясин чернел покосившийся крест – там много лет назад утонул в болоте охотник. Потом мы услышали похоронный звон, долетавший из Погонного. Линейка въехала в пустынное село с низкими хатами, крытыми гнилой соломой. Куры, вскрикивая, вылетали из-под лошадиных копыт. Около деревянной церкви толпился народ. Через открытые двери были видны язычки свечей. Огни освещали гирлянды из бумажных роз, висевшие около икон. Мы вошли в церковь. Толпа молча раздалась, чтобы дать нам дорогу. В узком сосновом гробу лежал мальчик с льняными, тщательно расчесанными волосами. В сложенных на груди бескровных руках он держал высокую и тонкую свечу. Она согнулась и горела, потрескивая. Воск капал на желтые пальцы мальчика. Косматый священник в черной ризе торопливо махал кадилом и читал молитвы. Я смотрел на мальчика. Казалось, что он старается что-то припомнить, но никак не может. Севрюк тронул меня за руку. Я оглянулся. Он показал мне глазами в сторону от гроба. Я посмотрел. Там шеренгой стояли старые нищие. Все они были в одинаковых коричневых свитках, с блестящими от старости деревянными посохами в руках. Седые их головы были подняты. Нищие смотрели вверх на царские врата. Там был образ седобородого бога Саваофа. Он странно походил на этих нищих. У него были такие же впалые и грозные глаза на сухом темном лице. – Майстры! – шепотом сказал мне Севрюк. Нищие стояли неподвижно, не крестясь и не кланяясь. Вокруг них было пусто. Позади нищих я увидел двух мальчиков-поводырей с холщовыми сумками за спиной. Один из них тихонько плакал и вытирал нос рукавом свитки. Другой стоял, опустив глаза, и усмехался. Вздыхали женщины. Иногда с паперти доносился глухой гул мужских голосов. Тогда священник подымал голову и начинал громче читать молитву. Гул стихал. Потом нищие сразу двинулись к гробу, молча подняли его на руки и понесли из церкви. Сзади поводыри вели слепцов. На кладбище с поваленными крестами гроб опустили в могилу. На дно ее уже натекла вода. Священник прочел последнюю молитву, снял ризу, свернул ее и ушел, хромая, с кладбища. Двое пожилых полещуков, поплевав на ладони, взялись за лопаты. Тогда к могиле подошел слепец с ястребиным лицом и сказал: – Погодите, люди! Толпа затихла. Слепец, щупая палкой землю, поклонился гробу, потом выпрямился и, глядя перед собой белыми глазами, заговорил нараспев: Под сухою вербой коло мелкой криницы Сел Господь отдохнуть от тяжелой дороги. И подходят ко Господу всякие люди И приносят ему все, что только имеют… Толпа придвинулась к слепцу. Бабы – пряжу и мед, а невесты — монисто, Старики – черный хлеб, а старухи — иконы. А одна молодица пришла с барвинками И поклала у ног, а сама убежала И сховалась за клуней. А Бог усмехнулся И спросил: «Кто же мне принесет свое сердце? Кто мне сердце свое подарить не жалеет?» Молодая женщина в белом платке тихо вскрикнула. Слепец замолчал, обернулся в сторону женщины и сказал: И тогда положил ему на руки хлопчик Свое сердце – трепещет оно, как голубка, Глянул Бог, а то сердце пробито и кровью Запеклось, и совсем, как земля, почернело. Почернело от слез и от вечной обиды, Оттого, что тот хлопчик по свету бродяжил Со слепцами и счастья не видел ни разу. Нищий протянул перед собой руки. Встал Господь и поднял это слабое сердце. Встал Всесильный и проклял неправду людскую. И на землю упали пречерные тучи, Раскололись леса от великого грома. И раздался Господний всеслышимый голос. Слепец вдруг радостно улыбнулся. «Это сердце снесу Я к престолу на небе, Тот богатый подарок от рода людского, Чтобы добрые души ему поклонялись». Слепец замолчал, подумал и запел глухим и сильным голосом: То сиротское сердце – богаче алмазов, И пышнее цветков, и светлее сиянки, Потому что отдал его хлопчик прелестный Всемогущему Богу как дар небогатый. Женщины в толпе вытирали глаза концами темных платков. – Пожертвуйте, люди, – сказал слепец, – за упокой души невинно убиенного отрока Василия. Он протянул старый картуз. В него посыпались медяки. Могилу начали забрасывать землей. Мы медленно пошли к церкви, где нас ждали лошади. Марина Павловна ушла вперед. Всю обратную дорогу мы молчали. Только Трофим сказал: – Тысячи лет живут люди, а до добра не докумекались. Странное дело! После похорон поводыря в усадьбу Севрюков вселилась тревога. Вечером двери запирали на железные засовы. Каждую ночь Севрюк со студентом вставали и обходили усадьбу. Они брали с собой заряженные ружья. Однажды ночью в лесу загорелся костер. Он горел до рассвета. Утром Трофим рассказал, что у костра ночевал неизвестный человек. – Надо думать, гоновец, – добавил он. – Ходят кругом, как волки. Днем после этого в усадьбу зашел босой парень в солдатских черных штанах с выгоревшим красным кантом. Сапоги висели у него за спиной. У парня было облупленное от загара лицо. Глаза его смотрели хмуро и цепко. Парень попросил напиться. Марина Павловна вынесла ему кувшин молока и краюху хлеба. Парень жадно выпил молоко и сказал: – Смелые господа. Не страшитесь жить в таком месте. – Нас никто не тронет, – ответила Марина Павловна. – Это почему? – усмехнулся парень. – Мы никому не делаем плохого. – Со стороны виднее, – загадочно ответил парень и ушел. Поэтому Марина Павловна с неохотой отпустила на следующий день Севрюка в соседнее местечко, где надо было купить продукты и порох. Севрюк взял с собой меня. Мы должны были вернуться в тот же день к вечеру. |