Онлайн книга «Против течения»
|
– Держись, а то упадешь! Умный, тонко чувствующий, очень красивый мальчик – Марина действительно его любила и даже подумывала, что бы такое предпринять и узаконить свое нечаянное опекунство. К тому же оказалось, что у Степика абсолютный слух и он легко подбирает любые мелодии на пианино, купленном для Муси, – ее следующее увлечение после скрипки. С Лёшкой у него были сложные отношения – Степик как-то старался не приближаться к нему без необходимости, хотя Леший внешне вроде бы не делал никакого различия между ним и остальными детьми. Марина даже спросила: – Лёш, а ты что, Степика не очень любишь? Он тебя раздражает? Ты же был не против? – Да нет, я нормально к нему отношусь, жалею. Но мне с ним, знаешь, как-то… неловко, что ли. – Потому что он не твой? Или потому, что он черный? – Марин, ну ты что в самом-то деле? Я кто, по-твоему, расист? Наоборот, он мне нравится, я даже написать хотел – он живописный, яркий! А что не мой… Не знаю. Может быть. Мне кажется, это все-таки от него идет. Он так смотрит иной раз – прямо Валерию вспоминаю, ей-богу! Кажется – насквозь видит. И не одобряет. Марина связалась с юристом Анатолия и выяснила, что Степик – только под опекой, поэтому вполне можно оформить усыновление. Она боялась, что Лёшка будет против, но тот обрадовался: – Это ты хорошо придумала. Тогда он совсем нашим будет. Эти-то против не будут? – «Эти»… Где они? И надо еще самого Степика спросить, захочет ли он… Степику было уже четырнадцать, и Марина задумалась: наверное, надо как-то поговорить о том, что с ним происходит? Самый критический возраст! Но как поговорить? Она сама была воспитана пуритански и все тяготы взросления переживала самостоятельно, черпая информацию из книжек и от подруг – говорить с мамой на такие темы было невозможно. Только общаясь с Лешим, она раскрепостилась и могла свободно обсуждать все на свете. Но это – с Лёшкой! А как говорить с взрослеющим мальчиком? Марина не слишком хорошо представляла, что там происходит с мальчиками – Ванька был еще маленький, она думала, что успеет подготовиться. И вот вам! Для начала она все-таки пристала к Лёшке, но он так напугался, что Марина поняла – безнадежно: – Ты что, с ума сошла? Как я буду с ребенком о сексе говорить, ты что? – Да не о сексе! Он же взрослеет, у него наверняка какие-то вопросы есть. – Ой, слушай, мы же как-то выросли. Никто с нами не говорил на такие темы! – И что хорошего? Я вон – дикая была, как не знаю кто. – Марин, ну как я с ним стану разговаривать? Да я бы со стыда сгорел, если б отец… – Отец! А мать? Это что, мне с ним говорить, да? А я даже не мать. – Пусть кто-нибудь другой. – Кто? Вот ты скажи мне – кто? Бабушка? Ксения? – Ну, у него же есть… – Кто у него есть? У него, кроме нас с тобой, никого нет. Что, Анатолию он нужен? Девчонкам? Аркаше с Юлечкой? – Марин, ну прости ты меня. Я не смогу, ей-богу. – Со мной ты можешь всякую похабень обсуждать. – Какую еще похабень, что ты выдумываешь? И потом – ты взрослая. – Никакого от тебя толку. Ладно, тогда ты мне, что ли, расскажи… – Что рассказать? – Как это там у вас происходит, взросление всякое… – Слушай, – взмолился Леший, – но сейчас же книжек всяких полно, Интернет, что ты ко мне-то пристала! – А что такое? Ты же любишь всякие разборы полетов? Или ты что – смущаешься? Ой-ой, он смутился, смотрите. – Маринка, отстань! Побью сейчас! – Прям я тебя забоялась. Что ж мне делать-то с вами… В один из дождливых апрельских дней Марина никак не могла дождаться Лешего – он, как нарочно, застрял в пробке, приехал злой и голодный да еще ударил машину, паркуясь. – Да, сегодня не твой день. Что ты хочешь: сразу есть или в душ пойдешь? – Пожалуй, в душ. – Ты что будешь? – Я буду все. Что там? – Борщ… – Во! Борщ хочу! И сметаны побольше! – Ты не обедал, что ли? – Какой – обедал! – завопил Лёшка. – Одним кофе поили! Ведро этого кофе выпил. – Вот ты себе давление и нагнал! Иди, я пока разогрею. Пришел он на кухню разморенный, в «барском» халате – бархатном, со шнурами, подаренном Мариной на Новый год. Сел, вытянув ноги, – вот оно, счастье! – Нет, ты знаешь, скоро по Москве вообще невозможно будет ездить. Кошмар какой-то… Господи, чего они так орут-то? Из детской донесся взрыв детских голосов. – Да у них там звездные войны какие-то. Аркаша мальчишкам светящиеся мечи купил – ну и все. – Разогнать, что ли? Времени-то сколько. Бабушке отдохнуть не дают и самим спать пора. – Да сейчас Юлечка придет, заберет Митю, они успокоятся… Марина поставила перед ним глубокую тарелку. – О, борщик! «Борщик» он смолотил в две секунды и опомнился только, доедая мясной рулет: – Что это я ем, такое вкусное? – Это такой рулет. Марина, подперев голову руками, сидела напротив и смотрела, как Лёшка работает ложкой – вилку он отложил: не ухватисто! – Добавки дать? – Добавки… А сладкого ничего нет? И я бы чаю выпил. – Хочешь сырников? – Вот, самое оно! – Коньячку тебе в чай налить? – Обязательно… Наконец он наелся и растянулся на кухонном диванчике. – Марин, да брось ты все это! Иди ко мне, я соскучился! Дай хоть потискаю немножко. – Потискаю. Меня нельзя тискать, мной можно только любоваться. Марина села на диванчик, потом прилегла к нему на грудь, и Леший тут же запустил руку в вырез ее домашнего платья. – Какая ты… сдобная! Ты так всегда хорошеешь, когда беременная. – Кстати, о птичках! У меня для вас новость, папочка! – Хорошая? – Очень! Я сегодня была у врача, мне делали УЗИ… – Ну? Девочка? – Не-а. – Мальчик! – Не-а. – Господи, а кто? – Неведома зверушка. – Марин, ты меня с ума сведешь, ей-богу! – Лешечка, у нас будет двойня! – Двойня! Вот это да! Близняшки! Они будут совсем одинаковые, как Валерины девчонки, да? – Не знаю, но мне почему-то кажется, что не совсем. Мне почему-то кажется, что это будут мальчик и девочка. Я все не понимала, почему никак не вижу, кто там! Раньше-то я с самого начала знала. Теперь понятно. |