Книга Архивариус, или Игрушка для большой девочки (переиздание), страница 63 – Владимир Купрашевич

— Ну что, теперь. Если хочешь, я передам, как увижу… Может, он, куда к родственникам подался. Я слышала, брат у него где-то был. Наверное объявится. Вел себя он, конечно, странно. После вашего отъезда затеял что-то наподобие ремонта, переклеил обои, купил новые шторы, переставил мебель… А потом потерялся. Но я передам, все до копеечки! Я думаю он уехал куда-нибудь отдыхать и должен вернуться. Если что, расписку напишу.

— А в каком отделении интересовались им?

— Да здесь, недалеко, на Моховой…

— Может меня Марина проводит? Я так в Питере толком и не освоилась, в двух домах заплутаю.

Лидия Павловна с неудовольствием покосилась на Ксюшу, но дочь окликнула. Та, высунув недовольную физиономию, уставилась на обеих.

— Покажи Ксении, где наше отделение милиции, а то она не знает. Давно там не была, — глаза у Коклюшкиной зло сузились.

Марина недоуменно пожала плечами, но возражать не стала.

Пока она крутилась в дверях, камушек, даже в не очень ярком освещении вспыхивал разными цветами. Наверное, с этой целью, чтобы вызвать игру алмаза, девчонка и вертела своим задом…

Уже в дверях Ксения задержалась и оглянулась на бывшую кадровичку:

— А откуда вы знаете, что он переклеивал обои и менял занавески?

Бывшая кадровичка вытаращила от неожиданного вопроса глаза, но быстро собралась с мыслями:

— Так мы с милицией вскрывали квартиру. Видно же обои и шторы свежие… Ездили на его дачу, тоже никого… Ну так деньги то…

— Я может быть еще увижу его.

Ксения закрыла дверь, но отошла не сразу.

— Шлюха стариковская, — услышала она комплимент от Коклюшкиной.

«Никудышная звукоизоляция», — подумала Ксения и подняла глаза на свою спутницу. Все в этой девочке: и походка и неторопливость, с какой она вошла в лифт, и приподнятость подбородка и медлительность взгляда — говорило о том, что она знает себе цену. Дверь лифта закрылась, и Ксения ткнула пальцем в крайнюю верхнюю кнопку. Девочка была поглощена собой и обратила на это внимание, лишь, когда кабина дернулась. Брови ее удивленно приподнялись, но тут резкая пощечина отбросила ее к стенке и тонкие, но сильные пальцы Ксении тотчас же впились ей в горло.

— Говори, сучка, где Корнилыч? Что вы, подонки, с ним сделали?

Ставшее жалким и перепуганным лицо Марины медленно багровело, она силилась что-то сказать, но не могла. Ксения ослабила пальцы, убрала одну руку, но тотчас же, сжав ее в маленький, но жесткий кулак, сунула под нос одуревшей от страха девице.

— Вздумаешь орать, прибью, — прошипел голос Ксении.

— Я ничего не знаю, — прохрипела Марина. На глазах ее выступили слезы.

— Не знаешь? — скрипнула зубами Ксения и на секунду снова сдавила горло жертве. — Откуда же у тебя эта цепочка с медальоном. Тварь.

Ксения отпустила девчонку и влепила ей более сильную пощечину. Та, не удержавшись на ослабевших ногах, ткнулась спиной в угол и сползла вниз. Ксения присела напротив, не сводя взгляда, полного беспощадности, с жалкого, мокрого от слез лица жертвы.

— Это его цепочка, дрянь ты гнусная. Говори, что вы с ним сделали? — ее негромкий голос звенел и подавлял обещанием более тяжких последствий.

Лифт внезапно остановился и Ксения, вскочив, выволокла за шиворот девчонку в распахнувшуюся дверь. На площадке, на горе Марины, не было никого. Ксения поволокла несчастную на межэтажную площадку, затолкала за объемистую трубу мусоропровода, где на крошечном пятачке они едва поместились вдвоем.

— Рассказывай, гадина!

— Зачем тебе? — заикаясь, пролепетала Марина.

В полумраке она плохо видела искаженное лицо своей истязательницы и стала понемногу приходить в себя.

— Я хочу знать, где он и что с ним.

Последнее прозвучало с металлическим оттенком, и у Марины вновь дрогнули колени.

— Я… я все расскажу.

В тот вечер она задержалась у подруги, где они смотрели видик, к тому же мама просила не приходить раньше десяти вечера. К ней собирался придти в гости какой-то знакомый ей мужик и, по ее словам, им надо было о чем-то поговорить наедине. Домой она вышла уже затемно и, чтобы сократить путь, (ночами она ходить боится, да еще и одна) пошла дворами, они всегда освещены кроме последней арки, выходящей на улицу. Темень ей там показалась жуткая, но, подойдя ближе ей удалось различить контуры баков с мусором, стоящих вдоль стены и пустынный участок улицы за аркой. Тень мужчины, идущего навстречу, появилась неожиданно. Сначала Марина струхнула, хотела переждать, когда тот выйдет в освещенный двор, но узнала по походке и фигуре архивариуса и пошла без опаски. Когда поравнялись, открыла, было, рот, чтобы приветствовать его, но тот, внезапно, обхватил ее за талию, словно пушинку, приподнял и притиснул к мусорным бакам. Она онемела от неожиданности. Он мял на ней одежду, прижимался к ней, что-то совал в карман, бормотал что-то, потом вдруг задрал подол юбки, Когда рука его скользнула меж ее бедер, ей удалось разглядеть его лицо. Оно было совершенно безумным. Наконец, она справилась с собой и назвала его по имени. Он тотчас же отпустил ее. Нет, он не причинил ей боли, он вообще ничего не успел, да и заниматься таким делом в проходном дворе нелепо — время было не настолько позднее… До сих пор она чувствует лихорадочное прикосновение его рук на своих бедрах… Он покачивался словно пьяный. Но запаха алкоголя она не уловила. Уже дома обнаружила в кармане куртки эту подвеску с цепочкой. Хотела отдать, но узнала, что он после того вечера куда-то исчез. Тогда решила оставить себе. Матери сказала, что нашла во дворе…

— Откуда ты его знаешь?

— Мы жили когда-то у него на квартире, пока не купили свою.

— Он называл тебя по имени?

— Нет…, то есть да, но я не поняла, вроде Ксенией, почему-то…

— А меня как звать?

— Не знаю.

— И не надо тебе знать.

Глаза Ксении еще более сузились, она протянула к жертве руки и одним движением сорвала с ее шеи брелок с цепочкой и зажала добычу в кулаке.

— Не заработала, сучка.

Бедолага, заикаясь, что-то пыталась возразить, но Ксения не позволила ей оформить жалобное мычание в членораздельный протест.

— Боялась лишиться девственности? Юбку то перед засранцами задираешь наверное с детского сада, а помочь человеку… Не видела, уродина, в каком состоянии человек?

— Что же я, проститутка?! — непроизвольно взвизгнула девчонка.

Ксения приподняла кулак с зажатой подвеской, Марина инстинктивно прикрыла руками голову и пискнула:

— Так ведь он старый…

Ксения на мгновение замерла, затем захохотала:

— Понимала бы, что в этом, ссыкуха!

Ксения повернулась, вышла на площадку и стала медленно спускаться по лестнице. Уже у лифта обернулась к Марине, выглядывающей из-за трубы мусоропровода.