Книга Четверо детей и чудище, страница 42 – Жаклин Уилсон

— Что случилось, пап? — спросила я как можно бодрее и жизнерадостнее.

— Ничего, глупышка, — сказал он.

— Я провинился, пап? — прошептал Робби.

— Нет-нет. Боже мой, ребята, чего вы такие забитые! Я просто хотел поболтать с вами с глазу на глаз.

Элис с Моди мыли кукольный пластмассовый сервиз и посуду после завтрака, а Шлёпа села писать письмо своему папе.

Папа уселся на диван раскинув руки.

— Идите сюда, посидите со мной, — сказал он и поманил нас.

Мы терпеть не могли этот диван, потому что папа с Элис на нем частенько валялись в обнимку. Противно — аж с души воротило. Мы робко сели на краешек, папа обнял нас за плечи:

— Ну вот. Я просто хотел вам сказать, что я очень-очень-очень счастлив, что вы приехали.

Мы улыбнулись ему.

— Я страшно по вам скучаю, когда вы у мамы, — продолжал папа.

Он подождал ответа.

— Мы тоже скучаем, пап, — сказала я.

— Скажите честно, вы не помираете тут со скуки? — спросил папа. — А то мы же особо не развлекаемся. Только и делаем, что в лес на пикник шастаем.

— В лесу здорово, пап, — сказала я.

— Очень даже, — прибавил Робби. — Особенно в песчаной яме.

— Может, все-таки что-нибудь повеселее придумаем? — спросил папа. — В лесу тишь и благодать, я не спорю.

— Тишь? — переспросила я, вспомнив о вчерашнем бесконечном пиликанье, лае, мычании, чихании и пении.

— Чересчур тишь. Меня там в сон клонит, и с временем что-то чудно́е творится. Раз — и уже вечер. Так бездарно все каникулы и пройдут. Я хотел, чтобы у вас были суперские каникулы.

— Они и правда суперские, пап.

— Я не стал вас ни в какие летние школы и на экскурсии записывать, чтобы мы могли все вместе оторваться.

— Так мы и отрываемся, пап, — сказала я.

— Все вместе мы в машину не влезаем, но можно поехать куда-нибудь только втроем, а Элис с Моди и Шлёпой тут погуляют. Может, к морю выберемся — или в Лондон? Нет, знаю — давайте в зоопарк, а? Когда ты был совсем малыш, Робби, тебе нравилось в зоопарке.

Робби замялся. Сейчас-то ему очень хотелось в зоопарк. Он души не чаял в зверье. Но одного зверька, смахивающего на обезьяну, ему хотелось повидать еще больше — тем более что подошла его очередь загадывать желание.

— В зоопарке классно, пап, но я б лучше в Оксшоттский лес на пикник, — сказал он.

— Такой ты у меня чудак, — сказал папа и похлопал Робби по плечу. — Нам надо чаще с тобой видеться, сын. Куда это годится — чтобы парень рос без отца. Беспокойная ты душа, из-за всякой ерунды изводишься, на метро боишься ездить! Ты уже давно должен был все эти страхи перерасти. По-моему, мама тебя чересчур опекает.

— Да не беспокойный он, пап, — заступилась я. — Ну, в основном.

— Пусть он сам за себя скажет, Роз. Ты вечно за него вступаешься, выгораживаешь его. Знаю, это из лучших побуждений, и ты умница, что так защищаешь брата, но ему надо уметь самому за себя постоять. Ты же мужчина, Робби, помни об этом! А ты, Рози-Шмози…

Ну вот. Теперь за меня возьмется.

— …ты совсем уж книжный червячок, несовременно это, — папа дернул меня за косичку. — Может, мама не понимает, что ты уже подросла? Может, пора тебе модных вещей накупить?

Он ухватил меня за рукав футболки и поцокал языком, кивая на мои рваные джинсы.

— Не хочешь с Элис по магазинам погулять? Она в моде здорово разбирается, и вкус у нее что надо. Вместе что-нибудь тебе подберете.

— А мне нравится моя футболка, и джинсы тоже, — сказала я. — Не хочу по магазинам.

Конечно, мне бы очень хотелось новых вещей. Глядя на вещи в Шлёпином шкафу, я каждый раз с завистью вздыхала. Но идти за покупками с Элис? Как она умела смерить меня взглядом и вздернуть бровь! Говорить ничего не говорила, но в этом и не было нужды. Все было ясно по одному взгляду.

Папа вздохнул. Видно, мы завалили экзамен.

— Ладно, в лес так в лес, — согласился он. — Только маме вашей скажете, что я вам предлагал и туда и сюда, и дело не в деньгах. А то еще подумает, что я жмот и не могу собственных детей нормально развлечь.

Мы с Робби что-то пробубнили, улыбнулись и убежали. Робби улизнул в детскую, собрал свой зверинец и выпустил его побродить по пыльной равнине у Моди под кроватью. Я пошла к себе и уткнулась в «Детей железной дороги» ^[26]. Честно, я завидовала Бобби, Питеру и Филлис — их отец вообще не появлялся до самой последней главы.

В комнату вошла Шлёпа, пиная, как футбольный мяч, свою бархатную куртку на молнии.

— Зачем же ты ее так мнешь? И уже всю пыль собрала, — сказала я.

— Ну и кому какое дело? — сказала Шлёпа.

— Тебе, — сказала я. — Это же твоя самая красивая куртка. Тебе вроде папа ее из Америки привез?

— А до него мне тоже дела нет, — сказала Шлёпа. — Я ему написала вот такенное письмо, смешное и страниц на сто, а он знаешь что ответил? «Привет! Не скучай там. С любовью, папа». Семь слов. Я ему сто вопросов задала — так он вообще ни на один не ответил. И на маму жаловалась — а он ноль внимания, а обычно он от такого прям в восторге. Конечно, у него же новая жена, на дочь можно забить. Ты точно не хочешь придумать гениальное антипапашинское желание?

— Нет, хотя соблазн велик. Но сегодня Робби будет загадывать, сама знаешь.

— Так поговори с ним, узнай, что он у псаммиада попросит. Он такой чудик, мало ли что у него на уме.

— Никакой он не чудик! — рассвирепела я.

— Эй, спокойно, я тут просто подумала: у нас желаний-то осталось всего ничего, а потом вы уже домой уедете, и — извините, конечно — мое желание пока что было самое крутое и супернеэгоистичное. Всем же понравилось богатыми и знаменитыми быть, — сказала Шлёпа.

Я зашла в детскую посмотреть, что там делает Робби. Он сидел под кроватью и шептался со своими зверями.

Я опустилась на колени и заглянула под кровать:

— Привет, Робс.

Там же стоял и горшок Моди. Хочется верить, что животные не ходили на водопой.

— Твоя очередь загадывать! Уже придумал, что попросишь?

— Ага, — сказал Робби.

Я помолчала.

— Ну? И что?

— Я не обязан тебе говорить, — буркнул Робби.

Я уставилась на него, хлопая глазами: обычно Робби мне все рассказывал. Как-то глупо было так стоять попой кверху.

— Вылезай, Робби.