Онлайн книга «Двое в лодке»
|
– Так врач твой по людям, да и то по психам, а тут скотина. – Леонид, ты вот молодой, еще не знаешь. Их в институтах так учат, что они все могут. Наш и перевязки делает, и, если надо, швы наложит. Одному пациенту года полтора назад плечо вправил. Я вывернул, а он починил. И никто ничего не узнал. В этот момент корова ударила головой в дверь хлева так, что рога пробили массивные доски и показались снаружи. – Ого! – воскликнул Ковальски. – Слушай, я за ружьем сбегаю. Давай пристрелим ее к чертям! Егор все медлил. Пристрелить всегда можно. Но живая корова все же лучше, чем мертвая. Это и молоко, и творог, и радость маме, и сметана, такая жирная, что ложка стоит. Полкан впал в истерику и стал оглашать лаем окрестности. Собаки, живущие по соседству, торжественно подхватили его тревожный позыв. Рога исчезли из двери, и тут же последовал еще один удар. – Беги! – живо напутствовал охотника Егор Федорович, поднял здоровенный топор и занял напротив двери воинственную позицию на полусогнутых ногах, будто ратник на поле брани, готовящийся к отражению атаки. Леонид по-молодецки сорвался с места и услышал сквозь собачий лай: – Ты давай, я ее постерегу здесь! Сокрушительный удар снова сотряс сараюшку. Послышался треск досок и мат Егора, возвещавший охотнику о том, что времени у него очень мало. Ковальски добежал до дома, схватил «ИЖ-27», пачку патронов, снаряженных картечью, и бросился обратно. Как только он снова выбежал на улицу, раздался истошный визг собаки. Такие звуки обычно следуют за попаданием бедняги под колесо грузовика. Псина еще некоторое время скулит, воет, кое-как отползает на обочину и помирает в ближайших кустах. Охотник услышал это и поспешил на бегу зарядить оружие. Он с двустволкой наперевес появился во дворе Вестового, сперва увидел проломленную дверь хлева, затем и хозяина. Тот с топором в руках сидел на корточках на крыше полуразрушенного и покосившегося сарая. Корова стояла в углу двора, за невысоким кустом сирени, не успевшим расстаться с листьями, рядом с собачьей будкой. – Не подходи к ней! – судорожно заорал Егор с крыши. Глаза его были полны ужаса. Лезвие топора ходило вверх-вниз от крупной тряски. – Стреляй в нее! Корова услышала крик и подняла голову. Ковальски немедленно скрутило живот. Он судорожно вскинул ружье и навел стволы на раскуроченную башку скотины, которая пожирала, заглатывала собаку целиком! Рыжуха, восставшая из ада, воспользовалась тем, что Полкан был посажен на цепь. Она смогла загнать его в угол, где, видимо, и прибила. Как уж корова это сделала, оставалось неясным. Да и какая разница?! Черные ноги и хвост торчали из кровавой деформированной пасти. Зрелище было не из приятных. Охотник не стал дожидаться того момента, когда корова повернется к нему мордой, влепил ей с нескольких метров дуплетом под лопатку. Чудовище дернулось и повалилось на бок. Эжектор вышвырнул из стволов стреляные гильзы. Ковальски перезарядил ружье, без промедления подбежал к скотине и дважды выстрелил ей в голову. После чего он повторил процедуру, перебил позвоночник Рыжухи в двух местах. Егор сидел на крыше хлева и аж подпрыгивал. Он не понимал, что все кончилось, и продолжал смотреть на свой двор с изрядной высоты. Ковальски отошел от туши и снова перезарядил ружье. «Так вот ты какое, коровье бешенство, – зло подумал он, разглядывая заднюю часть бедного Полкана, продолжавшую торчать из пасти Рыжухи. – Нижняя челюсть у нее как-то работала. Иначе она не смогла бы проглотить пса». – Убил? – робко поинтересовался Егор Федорович, вытягивая шею. Ковальски оглянулся на хозяина дома, потом снова посмотрел на раскуроченный череп коровы. – Раза три подряд, – ответил он и предложил Вестовому спуститься с небес на землю. – Тут такое было! – проговорил Егор, поглядывая вниз, выбирая, куда бы ему спрыгнуть. Ковальски поймал себя на мысли о том, что он не понимал, как Вестовой смог залезть на крышу. Видимо, тут действительно было «такое». Едва он очутился на земле, как у забора появились две женщины из домов, стоящих напротив. Ульяна и Татьяна. Ульяне было под семьдесят, Татьяне – пятьдесят с небольшим. Обе с большими круглыми глазами. – Чего палишь, Ленька? Кобеля Егоркиного пристрелил, что ли? – проскрипела Ульяна. Он кивнул на корову, убирая за спину оружие, и сказал: – Приболела Рыжуха. Пришлось того… Бабы встали на цыпочки, посмотрели через забор направо и вниз. С улицы был виден лишь белый хвост, оканчивающийся метелкой, чего этим любопытным особам было крайне недостаточно. Охотник подошел к ним со стороны двора и окончательно закрыл обзор. Женское любопытство никуда не делось. Но остатки советского воспитания не позволяли соседкам просить молодого человека отойти в сторонку. Выпятив грудь и не убирая топора, к односельчанам подошел Егор. – Федорович, ты что тут устроил террор на всю деревню? – поинтересовалась Татьяна. Бабы понимали, что произошло что-то такое, что потом не пересказать и за три стакана семечек, но им требовалось разузнать как можно больше. Виданное ли дело, Вестовой свою корову во дворе пристрелил, да не сам, а охотника позвал! Оба стоят истуканами и не говорят ничего. – А Полкан где? – спросила Ульяна и прищурилась. – Гулять отпустил, – тут же нашелся Егор. – Бабы, идите по домам. Чего вы меня одолели? – А Ленка-то твоя знает? – осведомилась Татьяна. Тут Егор понял, что сейчас обложит этих наглых особ нехорошими словами. Если бы не Ковальски, то так и случилось бы. – Она мне и заплатила за работу, – легко соврал охотник и для верности похлопал рукой по прикладу ружья. Бабы притихли на секунду, потом старшая все же не стерпела: – Что ж ты, Федорович, не по-человечески со скотиной? Совсем вы уже совесть потеряли, мужики. Устроили тут сафари. – Как? – Егор беззлобно вытянул шею, не разобрав слово. – Сафари, говорю. – Ох, умные слова ты знаешь. Не подумал бы. В ответ почтенная бабка Ульяна выстрелила ему прямо в мозг: – Я, сынок, конец твоего папашки знавала, а не только всякие слова. Так себе, кстати, конец-то был. Не ахти. Татьяна едва не рухнула от смеха тут же, около забора, кое-как подобрала юбки и была такова. Ульяна зыркнула на Вестового и бодро отправилась к себе в дом, стоявший на противоположной стороне улицы. Между Егором и Леонидом сразу возникло понимание того, что трезвонить о произошедшем не надо. Чем меньше людей знает о таких вещах, тем им же и спокойнее. |